— Садитесь, два!
— Почему два, товарищ полковник?
— Вы разобрали и собрали пистолет, но при этом не пояснили, что и как вы делаете! — Такого требования раньше не предъявлялось. Студенты, а многие из них отслужили три года, загудели. Я говорю:
— Товарищ полковник, разрешите повторить разборку с пояснениями.
— Нет, на вас уже время потрачено, мне надо и других спрашивать.
— Тогда, разрешите, я разберу пулемет.
— Ну, хорошо, разбирайте.
— Я сел на пол рядом с пулеметом Горюнова — а он довольно сложный — и начал его разбирать, называя каждую деталь и описывая каждое мною производимое действие.
— Ну, ладно, ставлю вам три.
На третьем курсе продолжалась та же бодяга. Все это очень действовало на нервы. Но не было счастья, да несчастье помогло. Меня вызвали в военкомат для прохождения медкомиссии. Прошел я несколько врачей и добрался до окулиста. А зрение у меня к тому времени из-за перегрузки хорошо подсело. После начала учебы в институте я уже дважды менял очки и дошел до +7. Врач, молодой мужчина, стал заглядывать мне в глаза, держа в руках линейку со стеклышками, дошел до +5, а больше стеклышек на линейке у него не было.
— Какие у тебя очки? — Плюс семь.
Тогда он позвал другого врача, немолодую женщину. Она принесла свой комплект. Закапали мне атропин для расширения зрачков и минут через двадцать проверили еще раз.
— Ты хочешь служить в армии? — спросила женщина. В ответ я процитировал конституцию.
— Служба в Советской Армии — священный долг каждого гражданина.
Они начали хохотать, потом сказали, что я могу идти домой и должен придти в военкомат через неделю. Я вышел. В глазах стоял туман, четко различал предметы не дальше трех метров. Похоже, атропину они не пожалели. Через неделю я получил белый билет -— свидетельство об освобождении от военной службы. А еще недели через две встретил во дворе института полковника Семашко.
— Студент ... эээ, — я подсказал ему мою фамилию, — почему вы пропускаете занятия?
Я вежливо объяснил ему причину. Больше мы не встречались.
На лабораторных работах мы изучали конструкцию автомобилей и тракторов. Там были узлы разных машин в разрезе — не только отечественных, но и некоторых зарубежных. И первый вопрос, который возникал у студента, был таким: "Почему коробка передач и главная передача автомобилей "Додж 3/4" и "Студебеккер" такие компактные и легкие. Почему там стоят маленькие шестерни и подшипники, а на отечественных автомобилях такого же класса они намного крупнее и в 2-3 раза тяжелее?"
И умудренные опытом доценты объясняли нам, что американцы применяют для зубчатых колес легированные стали с высоким содержанием никеля, молибдена, вольфрама и ванадия, изготовляют их с высокой точностью, поверхность зубьев подвергают азотированию или цианированию. А в Советском Союзе никель, молибден, вольфрам и ванадий дефицитны. Качественные стали в первую очередь идут для изделий оборонной промышленности, потом, что осталось — для автотракторного машиностроения, а уж другим отраслям вовсе не достается легированных сталей.
Это только одна из множества причин. Об остальных я узнал позже, когда поработал конструктором на заводе, а потом инженером в научно-исследовательской лаборатории. Но я абсолютно точно знаю одно: наши инженеры не хуже тех, которые окончили американские и европейские университеты и работали в лучших мировых фирмах.
Технологию автотракторостроения у нас преподавал М.Ю. Канэ, инженер с огромным опытом, первый главный технолог МАЗа, прошедший еще в тридцатые годы стажировку в США. А деканом факультета был первый главный конструктор МАЗа Г.М. Кокин. Оба — лауреаты Сталинской премии. Эти инженеры отлично знали, как делать качественные грузовики. А грузовики выходили такими, какими получались. Впрочем, они были не самыми худшими в СССР.
На нашей профилирующей кафедре "Автомоľбили" работали люди увлеченные, которые досконально знали свое дело и умели учить студентов.
Завкафедрой Игорь Сергеевич Цитович, тогда еще доцент, кандидат технических наук. Потом он стал доктором технических наук, профессором, членом-корреспондентом АН БССР. Крупный специалист в области надежности и долговечности машин.
Доцент Юрий Борисович Беленький, потом он стал доктором и профессором — специалист мирового класса в области тормозных систем, подвески, пневматических и гидравлических систем, пневмо- и гидроавтоматики..