Камни на берегах блестят от брызг водопада. Перфекто соскочил со своего места и подобрал меч, который Мавро взял у хозяина Кейго. Достал лезвие из черных лакированных ножен и взмахнул сталью над головой. Крикнул:
- Идите! Будем сражаться как люди чести! Победитель продолжит свое задание. Проигравший вернется домой!
Он расстегнул шлем и бросил его на пол.
- Что ты делаешь? - прошептала Абрайра.
- Попробую уговорить их сражаться один на один, - ответил Перфекто. Помнишь? "Прекрасный стиль" войны? Это их обычай.
Ябадзины переглядывались, они о чем-то заговорили друг с другом. У всех за поясом торчали wakizashi, маленькие мечи для харакири. Но только у одного был tachi - большой боевой меч.
Один из ябадзинов расстегнул шлем и на ломаном испанском крикнул:
- Вы не знаете наших обычаев, nanbeijin. Что вы знаете о чести? Вы нарушили традиции и стреляли в нас из пулеметов. Вы хотите продолжить свое дело, но это означает убийство наших жен и детей. Как мы можем допустить это?
Перфекто немного подумал, потом ответил:
- Я не хочу сражаться оружием. У нас оно лучше, а у вас больше людей. Кто может сказать, что из этого получится. Я хочу сражаться с человеком, мечом против меча. И как бы ни кончилась эта бессмысленная война, я докажу, что я лучше.
Ябадзины очень удивились. Они поговорили между собой. Наконец рослый самурай, тот самый, у которого был tachi, снял меч со спины, расстегнул шлем и бросил его на пол.
Я ахнул. В ябадзине едва можно было распознать человека. У него оказались огромные желтые глаз, как у тигра, и надбровные дуги так велики, что искажалось все лицо. На месте висков бугры. Он лыс, и на первый взгляд можно было подумать, что кожу ему раскрасил художник, она была оливково-зеленой, с извилистыми полосами цвета желтой охры. Но достаточно было взглянуть чуть внимательней, чтобы увидеть, что эти странные цвета не краска, это пигмент. Цвет его кожи - явно результат вмешательства в генетику. Я знавал испанцев в Майами, которые платили за то, чтобы у их детей кожа была светлее и их могли бы принять за англичан. Видел голубую кожу немногих оставшихся в живых правоверных индусов в Восточном Исламабаде. Но ябадзин отличался от всех. Он часть за частью снимал свою броню; под ней у него не было одежды, и мы увидели все его тело. На лобке волосы оливкового цвета, на животе - оранжевого. Исключительно развитые мышцы и очень длинные пальцы на руках и ногах. К груди каким-то образом прикреплены два диска с японскими иероглифами. Я не мог понять назначения этих дисков: либо какое-то кибернетическое усовершенствование, либо просто механическое приспособление. Но вдруг понял, что это просто украшение, да и вся кожа у него тоже украшение, он превратил всю поверхность своего тела в произведение искусства. И общее впечатление от этой перемены приводило меня в ужас. Я никогда так не пугался химер, может быть, потому, что те химеры, которых я знал, внешне очень похожи на людей. Но этот человек ужасал меня на самом примитивной, глубинном уровне.
Перфекто тоже разделся до шорт. Его бочкообразная грудь, руки и ноги казались тонкими, почти тощими по сравнению с телом ябадзина. Но это обманчивое впечатление. В теле его огромная сила.
- Будь осторожней с этим, - прошептала Абрайра. - Против тебя вышел их лучший боец.
- Si, - добавил Завала. - Даже когда он мертвым будет дергаться на конце твоего меча, держись от него подальше.
Ябадзин выбрался из своей машины и пошел навстречу Перфекто, перепрыгивая с камня на камень. Они встретились друг с другом на полпути и низко поклонились.
Потом вытянули мечи, держа их обеими руками, и стояли на расстоянии нескольких шагов, внимательно следя друг за другом. Желтые тигровые глаза ябадзина не мигали. Не глядя по сторонам, бойцы начали медленно, с бесконечной осторожностью передвигаться, как движется богомол на своих стебельках-лапах.
Руки Перфекто дрожали, он все крепче сжимал рукоять меча. Потом сделал ложный выпад, надеясь застать ябадзина врасплох. Но ябадзин не поддался на хитрость.
Перфекто бросился вперед, меч ябадзина описал гигантскую дугу. Перфекто отразил удар и отступил.
Без предупреждения, не моргнув глазом, без всякого видимого напряжения мышц ябадзин напал.
И тут Перфекто достиг состояния Мгновенности. Я не мог уследить за его движениями, так они были быстры, но в следующее мгновение меч Перфекто пронзил сердце ябадзина, а сам Перфекто схватил противника за руки, не давая ему выронить меч. Кровь брызнула из груди ябадзина и потекла по его животу, и я подумал, что он упадет, но ябадзин продолжал держать меч. Самурай использовал Полный Контроль, он остановил биение сердца, перестал дышать. Он должен был бы умереть через десять секунд, но, остановив сердце и позволив своему телу функционировать, пока не кончится запас кислорода, он смог на мгновение продлить схватку. Но чем больше энергии он тратил в схватке, тем быстрее терял сознание. Перфекто продолжал удерживать его, заставлял в тщетной борьбе тратить последние силы.
Ябадзин вырвался и правой рукой потянулся за wakizashi. Перфекто ударил самурая коленом в грудь, оттолкнул назад.
Ябадзин прыгнул к Перфекто, держа в одной руке wakizashi, в другой tachi. Но Перфекто увернулся от него. Самурай остановился и метнул свой короткий меч, но промахнулся намного, потом упал на землю лицом вниз и затих.
Не дышал, не бился. Лежал так неподвижно, словно никогда и не жил.
Перфекто извлек свой меч из живота самурая, вонзил лезвие в землю и стоял, положив руку на рукоять, глядя на остальных самураев. Он спросил:
- Это был ваш лучший боец? Лучше нет? Или вы хотите оспорить мое превосходство?
Это зрелище прибавило мне нервной энергии. Осталось только девять ябадзинов, и один из них, с раной в груди, обвис на сидении, глядя на бой.
Начал раздеваться второй ябадзин, черный человек с коричневыми узорами, лентами, кольцами, завитками, как на крыльях бабочки. Одна нога у него биопротезная, вместо пальцев на ней три больших когтя и еще шпора; но раскрашена эта нога, правая, точно так же, как левая, словно покрыта кожей поверх металлического протеза. У него большие пушистые усы и борода, и он крикнул: "Kuso kurae!", вытащил меч и прыгнул на землю. Он в порыве страсти сбрасывал с себя вооружение, и я вспомнил свое состояние после поражений в симуляторе: как я напрасно надеялся на победу и какую пустоту ощущал внутри. У этого человека было такое же выражение.
Абрайра прошептала в микрофон:
- Они рассержены. И больше такого не допустят, не захотят, чтобы сравнялась численность. Никто не шевелитесь, но когда я скажу, открывайте огонь. Анжело и Завала, за вами стрелки. Мавро, ты берешь водителей.
Ябадзин не стал кланяться Перфекто. Вместо этого он бросился вперед, размахивая мечом, и Перфекто вынужден был отражать его удары. Ябадзин действовал искусно и умело, быстро и коварно. Град ударов обрушился на Перфекто, и каждый раз в самый последний момент лезвие неожиданно отклонялось в сторону, так что Перфекто было трудно парировать удар. Ябадзин не беспокоился о защите, он хотел убить, а Перфекто мог только обороняться: времени на контрудар у него не было.
Во время шестого удара ябадзин изменил направление на середине, и меч обрушился за запястье Перфекто, прорубил броню и глубоко впился в правую руку.
Перфекто пнул ябадзина в колено и отчаянно пытался парировать удар и нанести ответный.
Это был отчаянный ход, самоубийственный. Оба оказались беззащитны. Оба умрут. Мавро понял это и, как только Перфекто отклонился, выстрелил самураю в грудь.
Абрайра включила двигатели, и наша машина с воем двинулась назад, к ябадзинам. Перфекто укрылся за камнем, и мы пронеслись мимо него. Я открыл огонь и свалил одного стрелка, а второго ранил в лицо. И тут ябадзины открыли ответный огонь, и на нас обрушился дождь плазмы. Плазма залила мне голову и грудь, защитная броня предупреждающе вспыхнула, но я успел свалить еще двух стрелков.
Завала стрелял в пять раз быстрее меня, и четыре ябадзина буквально взорвались, а я тем временем занялся раненым в грудь. Абрайра нажала на тормоза, мы столкнулись с машиной ябадзинов, и Мавро крикнул: "Вниз!" и сбил меня на пол.
Завала по-прежнему стрелял трижды в секунду. Я даже не заметил, как он перезарядил обойму. "Боже мой, подумал я, он мертвец!" Завала решил погибнуть со славой и не обращал внимания на удары плазмы.