Абрайра смотрела на меня, словно стремилась разгадать мои мысли.
- Ваша внешность на меня не подействует: я была создана позже Перфекто, когда общественность была так сильно настроена против Торреса, что он знал, что его скоро убьют. Я не привяжусь к вам.
- Дело не в этом, - ответил я. - Биочип - мощное оружие, особенно если он программирует мозг человека. Я просто думал: есть ли еще что-то, что вы просто вынуждены делать?
Абрайра улыбнулась. На мгновение светлая паутина в ее глазах словно разошлась, глаза ее сверкнули, хотя голос звучал печально:
- Разве вы не знаете? "Homo homini lupus" [Человек человеку волк (лат.)]. Мы убиваем людей. Мы вынуждены убивать таких, как вы, дон Анжело.
Она улыбалась словно печальной шутке. Я был уверен, что ей приходилось убивать, и эти воспоминания печалили ее. Существует несколько способов совершения такой генетической манипуляции: нарушение гормонального равновесия может вызвать приступы ужасного гнева, и пациент не контролирует свои поступки. Химеры прекрасные бойцы, но я никогда не слышал, чтобы они теряли контроль над собой. По другую сторону спектра находится социопатия, отсутствие способности испытывать эмоции сочувствие, угрызения совести. Уже давно, в начале XXII века, Бастиан доказал, что у социопатии может быть биологическая основа - поврежденная последовательность аминокислот в отходах головного мозга может блокировать выделение тимотриптина, и пациент при этом утрачивает способность испытывать угрызения совести. Впрочем, мне показалось невероятным, что Абрайра может быть социопатом. Тон ее голоса свидетельствовал, что она озабочена из-за Мавро, а печальная улыбка, когда она говорила об убийствах, выдавала ее боль.
Но насколько сильные угрызения совести, подумал я. Чувство вины, которое я испытал после убийства Эйриша, грозило разорвать меня надвое. Даже сейчас оно мучило меня. А она лишь печально улыбалась. Абрайра казалась мне загадкой, и я решил последить за ней и понять, кто она такая. Она разглядывала мое лицо, по-прежнему стараясь проникнуть в мысли.
- До меня доходили слухи, что вы по природе убийцы, - признался я, но я им никогда не верил. Всегда считал, что это социалистическая пропаганда. Социалисты с ее помощью пытались свалить Торреса.
- Пропаганда действует лучше, если основана на фактах, - сказала она. - Но мы никогда не представляли угрозы для Аргентины или даже для своего народа. Только когда аргентинцы переходят нашу границу, им нужно бояться, но они решили исказить правду и запугать наш народ...
Раскрылась дверь, и в помещение просунул голову молодой киборг с круглым изнеженным лицом. Ноги у него были металлические, выкрашенные черной краской, левая рука стальная. Напаленовые нити, служившие ему мышцами, свободно свисали с металла. За ним виднелась мощная фигура Перфекто. Нос у Перфекто распух, глаза потемнели, но, как и предсказывала Абрайра, он улыбнулся, увидев меня.
Молодой человек сказал:
- Сержант, время идти на тренировку.
Абрайра повернулась к нему:
- Завала, познакомься с доном Анжело Осиком.
Парень кивнул.
- Рад знакомству с вами, дон Анжело.
- Когда эти кастрированные быки заговорили о возвращении вас на Землю, - сказала Абрайра, - Мавро и Завала поклялись, что отрежут язык всякому, кто будет болтать, как старуха. И все испугались.
Я понял намек и сказал:
- Благодарю вас, сеньор Завала. Вы поступили очень храбро.
- Не стоит. - Молодой человек пожал плечами. Но по тому, как он улыбнулся, я понял, что поступил правильно.
Абрайра встала, и я приготовился идти за ней. И тут заметил, что я босой. И все остальные тоже.
- Обуви нет? - спросил я у Абрайры.
- На корабле нет, - ответил Завала. - Наниматели не позволяют. И еще должен предупредить вас: встретив японца, вы должны опустить глаза и поклониться. И никогда не называть их по имени. Никак не называть, даже волами или лобковыми волосами. Только хозяином.
Я много раз имело дело с пациентами японцами, но никогда ни о чем подобном не слышал.
- Me pelo rubio! [Чтоб я стал блондином! (исп.)] - сказал я. - Вы смеетесь надо мной?
- Нет! У них есть специалисты по культуре, которые нам все это объясняют. На Пекаре все японское. Это какой-то эксперимент по социальной инженерии... искусственная культура.
Он произнес слова "искусственная культура" так, словно они все объясняли. Очевидно, то, что он слышал, выше его понимания.
- Гмммм, - произнес я.
- Но можно заставить их вести себя, как лобковые волосы, - сказал Завала. - Я вам покажу эту хитрость! - Он пропустил меня в дверь.
В коридоре нас ждали Перфекто и Мавро. Они хлопали меня по спине и восклицали: "Hola, muchacho! [Эй, парень! (исп.)] Как приятно снова вас увидеть!" Они были так счастливы, словно приглашают меня на вечеринку. Мавро оказался на голову ниже меня; почему-то раньше я этого не замечал.
Абрайра и Завала пошли впереди, остальные за мной, и я понял, что они незаметно образовали вокруг меня защитное построение. Коридоры узкие, свободно может пройти только один человек, пластиковый пол прогибается, когда на него надавливаешь, поэтому кажется, что все время скользишь вперед или назад между распорками. Мы встретили несколько человек, у всех влажные волосы, словно они только что из душа; всякий раз приходилось поворачиваться боком и протискиваться друг мимо друга. Это очень неприятно, потому что я не забывал: один из них может оказаться убийцей из Объединенной Пехоты, поэтому я постоянно трогал пальцами ножи у себя под рукавами.
Мы находились на трехсотом уровне, поэтому, придя к лестнице, начали подниматься.
На верху лестницы стоял японец в шелковом кимоно, темно-синем, с белыми лотосами; к его поясу был прикреплен короткий меч. Как значок полицейского, этот меч на корабле служил символом власти. У японца слишком мощное телосложение, как у Перфекто, чтобы быть результатом естественного развития. Очевидно, корпорация Мотоки производит собственных усовершенствованных бойцов. И я подумал, какие же у него усовершенствования. Он не похож на химеру. Длинные волосы, связанные в конский хвост, так черны, что отливают синевой, и на лбу у него только одна темная бровь. Когда мы попытались протиснуться мимо него, он сделал вид, что не замечает нашего присутствия. Смотрел вниз, словно мы и не существуем. Это показалось мне странным.