Я попытался понять, почему это так расстраивает меня, и вспомнил, что, когда был молодым, однажды пошел с матерью в чужую церковь. Верующие в ней считали, что получают великие духовные откровения. Они говорили не своими голосами, болтали какой-то вздор, катались по полу и славили Бога с пеной у рта - и все, чтобы произвести впечатление друг на друга своей фальшивой святостью.
И так как я был молод, они привели меня в ужас, я испытал тот же безымянный страх, что и сейчас. Мне показалось, что они во власти дьявола. Я поверил, что в этой церкви Сатана. Но, став старше, я понял, что не дьявол привел меня в ужас - чуждость, непонятность, встреча с неизвестным.
И теперь, глядя на то, как Абрайра поет или вместе с другими смотрит на схватки, я снова видел лицо чужака. Она жива, а я мертв. Она испытала неописуемые ужасы и вела жизнь, полную отчаяния. Подобно бесчисленным рефуджиадос, которых я встречал, эмоционально она умерла. С ней обращались невероятно жестоко, ее сломали так, что исправить невозможно, и для нее было бы правильно внутренне умереть. Но вот она неожиданно воскресла, и пламя в ней горит, как волшебная свеча на ветру, упрямо не желая гаснуть, сколько бы ни выла буря. Ни у кого нет сил для таких изменений.
Я попытался представить себе, что могло ее так изменить. Она химера. Не человек, не такая, как я. Может быть, инженеры создали новое существо с эмоциональной устойчивостью, невозможной раньше? Я сомневался в этом. Во всяком случае не преднамеренно. Никто не понимает настолько хорошо биохимический механизм, управляющий эмоциональной гибкостью. Я читал всего несколько статей на эту тему, да и те были написаны сто лет назад, когда социологи изучали выживших в ядерной войне в Европе.
Мне в голову пришла другая мысль: Завала стал говорить, как самурай. Учитывая его уважение к их доктринам, только естественно, что он им подражает. Но это означает кое-что, чего я не предвидел: социокультурный сдвиг, охвативший, возможно, всех на корабле. Возможно, вступив в контакт с самураями, мы уподобились им. Когда Завала говорит, что сражения укрепляют мозг, он рассуждает, как они. Я уверен, социальные инженеры Мотоки могут гордиться тем, что проделали с Завалой.
Но непохоже, чтобы этот контакт с самураями так изменил внутреннее состояние Абрайры. Самураи стараются скрыть свои эмоции, но в некоторых случаях я заметил, что они начинают выражать их слишком бурно. Похоже, что они плохо изображают эмоции, потому что, подобно рефуджиадос, они эмоционально выхолощены. Мертвы изнутри. Поэтому ответ в чем-то другом.
Я снова пошел внутрь, посмотрел голограммы, встретился с Мавро. Ему кто-то вытатуировал еще одну слезу на щеке, и он сбрил свои усы; в остальном остался тем же самым. Опаловые воздушные змеи в атмосфере мешали мне смотреть. Их платиновый блеск, как тонкий шелк или паутина, отражал солнечный свет. В амбаре продолжались крики, но звучали они в ночном воздухе чуть приглушенно. Я с трудом различал окруживших амбар самураев в черной одежде. Перфекто расстегнул гульфик, его пенис повис. Я думал, он будет мочиться, но в течение нескольких минут ничего не происходило.
- Что ты делаешь? - спросил я, кивком указывая на его пенис.
Перфекто взглянул на свой член и сказал:
- Я подумал, дам ему глотнуть свежего воздуха, но теперь уже все, и он хочет только поиграть. - Он подождал еще немного, потом начал мочиться на куст. - Ахх, вот оно, наконец!
Я с детства - в Гватемале - не мочился на куст. Почему-то это вызвало у меня ностальгию, и я присоединился к нему.
Закончив, я спросил:
- Перфекто, что, Абрайра действительно строит мне глазки?
Он рассмеялся.
- Да. И всегда, когда говорит о тебе. С тех пор, как ты спас ее от насильника Люсио.
Я был поражен.
- Но я не спас ее! Я опоздал! Я ничего не мог сделать!
Перфекто нахмурился и задумчиво посмотрел на меня. Наступила долгая тишина. Наконец он свистнул сквозь зубы.
- Она рассказала невероятную историю о том, как ты вырвал у кого-то ружье и как раз вовремя спас ее.
- Но почему она так говорит? Почему ей поверили? Разве Люсио и его друзья не рассказали правду?
Перфекто нахмурился еще сильнее.
- Двое компадрес Люсио погибли, когда корабль начал вращаться. Остальных поместили в криотанки в наказание за то, что они ворвались в арсенал корабля, поэтому они не могли рассказать правду. Но я думаю, она говорит неправду, потому что верит в нее. Достаточно поглядеть ей в глаза, когда она говорит. Она верит, что ее не изнасиловали. Может, Абрайра оказалась недостаточно сильна, чтобы выдержать это. Может, она свихнулась. Я говорил с ней о несчастных происшествиях ее детства, и она клянется, что их не было.
- Когда ее изнасиловали метисы?
- И не только. Она клянется, что шрам у нее получен в игре в бейсбол. Не помнит, что провела три года в тюрьме.
Меня затошнило. Я не мог поверить в то, что говорил Перфекто. Все здоровье, вся радость, которые я в ней видел, это признаки еще более серьезной болезни.
- Но что ты сделал? - спросил я. - Как ей помочь?
- Оставь ее в покое. Анжело, с того самого дня Абрайра изменилась. Впервые в жизни она обрела мир. Может быть... может быть, для нее единственная возможность счастья - в незнании. Подсознательно она это знает.
- Мы должны сказать ей правду! - настаивал я. - Должны помочь ей взглянуть правде в лицо!
- Может, со временем она сама придет к этому. Я много раз пытался противостоять ей, намекал на правду, но она просто не слышит.
Я прижал руки к бокам и посмотрел в небо. Чувствовал себя таким же беспомощным, как и тогда, когда смотрел, как насилуют Абрайру. И неожиданно почувствовал решимость.