Зато я обрёл теперь покой, хотя меня и недолюбливали матросы. Ведь в их глазах я был и оставался одним из «О.А.». Однако при этом я был ещё тем, кто отважился вступить в единоборство с самим бичом, и это, по крайней мере, вызывало у них ко мне уважение.
Перед морским арбитражным судом
В дверь постучали.
— Герр Прин, вы приглашаетесь на мостик к господину Буслеру, — обратился ко мне стюард.
— Сейчас буду! — я соскочил с койки, прыгнул к умывальнику и открыл кран горячей воды.
Через окно мне была видна часть прогулочной палубы «Сан-Франциско». Под лучами солнца каюта выглядела светлой и уютной: большое зеркало, кожаный диван и широкий сервант со многими выдвижными ящиками в нижней части. Здесь можно было жить…
Я надел синюю форменную одежду с тонкими золотыми полосками на рукавах и головной убор. Я кивнул себе самому в зеркале: «Четвёртый помощник на «Сан-Франциско»… Штурманский экзамен и патент радиста в кармане… Первые ступеньки служебной лестницы были позади»…
Первый помощник принял меня на мостике:
— Поезжайте в Американское иммиграционное бюро, господин Прин, у главного вокзала. Мы должны принять пассажиров.
Отдав честь, я отправился в путь. У седьмого причала я нанял такси. Иммиграционное бюро располагалось в деревянном бараке. Там было оживлённо, как на вокзале в зале ожидания: мужчины, женщины и дети стояли группами, носильщики кричали, время от времени бегали врачи в белых халатах.
Я впервые имел дело с пассажирами. Они осадили меня, как оводы потную лошадь, и забросали меня глупыми вопросами: «Будут ли на борту танцы, и примут ли в них участие офицеры?», спрашивала немолодая дама со сверкающими глазами; «Какие меры мы приняли, чтобы предотвратить кораблекрушение» — хотел знать сильно надушенный мужчина…
Наконец я посадил всю эту публику, около пятидесяти человек, в автобус, и мы отправились в гавань. На борту судна я передал свою трескотливую орду стюардам, а сам отправился на мостик с докладом.
Наверху я встретился с третьим помощником. Мы ещё не виделись с ним. Короткое представление: «Прин» — «Шварцер».
— Пассажиры уже на борту, господин Прин? — приветливо спросил он. — Удивительный народ! Вам следует остерегаться их, особенно женщин. В море они чертовски нуждаются в опеке. Поверьте моему опыту!
Мне оставалось только удивиться. С его курносым носом и глазами навыкате он совсем не выглядел ловеласом.
В этот момент на мостике появился маленький толстый мужчина, чрезвычайно элегантный, в тёмном пальто, котелке и светлых гетрах. Шварцер вытянулся перед ним. Это был «Старик».
Я представился ему и доложил о выполнении поручения.
Короткий испытующий взгляд маленьких серых глаз: «Хорошо, господин Прин, спасибо», — и он исчез в своей каюте.
— Чрезвычайно строг в обхождении, неоднократно испытано, — пояснил Шварцер вполголоса. — Всех офицеров заставляет качать солнце, качать звёзды[17], вести судовой журнал, следить за грузом, нести радиовахту… Да, офицерам здесь нелегко.
Мы прогуливались по мостику взад и вперёд. На палубе стояли пассажиры, закутанные в толстые пальто, и смотрели на нас вверх. Время от времени мы украдкой посматривали вниз и чувствовали себя на седьмом небе. Ведь Шварцеру тогда было двадцать три, а мне — двадцать один год…
Одиннадцатого марта мы вышли из Гамбурга. Была холодная, серая ночь, сыпал снег. Когда я незадолго до четырёх поднялся на мостик на «собаку», началась вьюга. Видимость уменьшилась до расстояния вытянутой руки.
Мы поднимались вверх по течению Везера и находились приблизительно на широте маяка Хохвег. «Сан-Франциско» шёл средним ходом. Через короткие промежутки времени гудел туманный горн.
Бусслер, первый помощник, стоял на мостике рядом с лоцманом. Они обсуждали, не лучше ли было стать на якорь.
— Прин, отправляйтесь на бак и вместе с Циммерманном готовьте якорь к отдаче, — крикнул мне первый помощник.
Я ринулся по трапу вниз и на бак. На палубе было темно, всё палубное освещение выключено. Сквозь шум шторма время от времени слышался рёв туманного горна.
Я постучал в переборку носового кубрика и позвал Циммерманна. Через минуту он вышел, пошатываясь после сна и держа в руке фонарь.
Мы поднялись на бак к якорю правого борта. Я склонился вниз, а Циммерманн светил мне фонариком. Я бросил взгляд вперёд, туда, где вода сливалась с туманом. И увидел чуть правее нашего курса яркий белый свет!
17
Качать солнце, звезды - измерять навигационным секстаном высоты светил над видимым горизонтом (т.е. вертикальные углы).
.