— Странные у вас здесь обычаи, должен я вам сказать. То, что долг офицеров — оставаться до последнего момента, а долг капитана — гибнуть с судном, это вам, по-видимому, незнакомо, юноша?
Ох, с каким удовольствием я врезал бы в эту по-бабьи тестообразную физиономию! Но пассажир — гость на судне, и мне остаётся лишь вежливо ответить:
— Если вы полагаете, что имеете основания для жалобы, мой господин, то обратитесь, пожалуйста, непосредственно к капитану.
Я оставил его и поднялся на мостик:
— Разрешите доложить, господин капитан? Название того парохода — «Карлсруэ». К счастью, он не нуждается в никакой помощи.
«Старик» повернул ко мне голову, медленно обвёл меня взглядом с ног до головы и зло произнёс:
— К счастью? И вы ещё этому радуетесь? Лучше, если бы вы были повнимательнее. Тогда не случилось бы всё это свинство!
— Я не чувствую за собой никакой вины, господин капитан!
Он уставился на меня, затем молча встал и направился к двери. На пороге он обернулся:
— Вашу вину установит морской арбитражный суд! — и с этими словами захлопнул дверь за собой.
Я почувствовал себя так, как будто получил удар деревянным молотом по голове.
— Как вы полагаете, господин Бусслер, эта история действительно дойдёт до морского арбитражного суда? — повернулся я к первому помощнику.
Он пожал плечами:
— Возможно.
— И чем это кончится?
— Можете быть спокойны, — сказал он горько. — Эти господа вокруг зелёного стола всегда находят козла отпущения! Мне пришлось там однажды побывать. У западного побережья США. Там на рассвете мимо нас проходил плот. Знайте, такой длинный плот из древесных стволов, какие спускаются вниз по Миссисипи. Ещё ночью плот развалился на волнах, а утром мы наткнулись уже на его обломки. Там было пять или шесть пассажиров, которые громко взывали о помощи. Если бы подвахтенный кочегар не оказался бы в это время случайно наверху у поручней и не поклялся бы в том, что он видел плот, я бы его и не заметил…
У меня пересохло в горле:
— А если меня признают виновным, то чем это мне грозит? — перебил я его.
— Что я точно знаю, — ответил он неприязненно, — лишение патента, в худшем случае.
Разговор прекратился. Мы стояли рядом и пристально смотрели в ночную темень…
«Утрата патента, — размышлял я, — конец карьере… Хлопоты на многие годы… И, в конце концов, помощник капитана без патента… Это меньше, чем матрос».
Невесёлые мысли всё сильнее бередили мою душу…
С рассветом мы снялись с якоря и около восьми часов были в Бремене.
Когда я после вахты возвращался в свою каюту, то пассажиры встречали меня враждебными взглядами. Ко мне подошла маленькая девочка и мило спросила:
— Вы попадёте теперь в тюрьму?..
В Бремене повреждение было освидетельствовано специалистами.
Ущерб составил тридцать пять тысяч марок…
После ремонта мы снова могли продолжать свой рейс. Для меня рейс оказался очень плохим. «Старик» избегал общения со мной. Он обращался ко мне с холодным равнодушием, которое ранило сильнее, чем самые горячие упрёки.
Поэтому я удивился, когда однажды он вызвал меня на мостик. Мы стояли перед Сан-Франциско, и судно было окутано густым туманом.
«Старик» находился в штурманской рубке. Он выглядел озабоченным, как крестьянин, осматривающий свои скудные угодья.
— Умеете работать с радиопеленгатором? — спросил он.
— Конечно, господин капитан.
— Тогда возьмите-ка радиопеленг!
Я поднялся на мостик и выполнил приказание. Сняв радиопеленга, я прошёл в штурманскую рубку и определил наше место. Сразу вслед за мной вошёл «Старик». Он посмотрел на карту через мое плечо.
— Всё, что вы сделали, — дерьмо, — сказал он грубо. — Мы должны находиться здесь!
И он показал указательным пальцем на обозначенное на карте место, которое было западнее моего.
Я не ответил.
— Ну, ладно. Определитесь снова, теперь уже по береговому ориентиру[18].
— Есть, господин капитан.
«Как же так? — подумал я. — Если не доверяешь мне, то мог бы спросить обо мне у других».
Я спустился в радиорубку и взял пеленг на станцию на берегу… Новое место оказалось ещё восточнее, чем предыдущее.
«Старик» ждал меня в штурманской рубке. Когда я доложил ему об этом, он напустился на меня:
— Вы что, совсем Богом обижены? Достаточно ясного человеческого разума, чтобы понять, что всё это чепуха! — Наморщив лоб, он пристально посмотрел на карту. — Ваш пеленг неправильный, он не должен так проходить! Возьмите его ещё раз!
Я повторил замер. Новое место точно соответствовало первому.
18
Непонятно. Как можно определиться по береговым ориентирам в густом тумане? Видимости же нет. Скорее всего, это ошибка перевода, а речь здесь идет о том, чтобы запросить береговые радиостанции запеленговать свое судно и получить их данные (прим. файлодела).