— После обеда всем быть в зале для собраний! — объявил я громко.
Все притихли, но потом говор усилился.
Я понимал, что теперь наступил решающий момент. Если я уступлю, то они выйдут у меня из подчинения навсегда. Рухнет дисциплина в лагере. Я не мог разочаровать Лампрехта таким результатом…
Через полчаса все собрались в большом помещении, которое служило нам для проведения собраний. Стоял ноябрь, и снаружи было уже темно. В мерцающем свете свечей по стенам метались тени голов. Я вышел и встал перед ними.
— Товарищи! — обратился я к ним. — Вы все знаете, что здесь случилось вчера. Я должен был удалить одного из нашей среды, так как он совершил воровство. Я знаю, что некоторые из вас находят наказание слишком жёстким. Но я должен был принять решительные меры исключительно в общих интересах.
Бормотание на задних скамейках, которое постепенно усиливалось. Я выдержал паузу. Они продолжали. Тогда я заревел во всю силу своего голоса:
— Кому это не нравится, может уходить, но только сразу, сейчас!
Шарканье ног, чья-то спина. За ним встал второй, третий… Всего ушли тридцать человек. Почти вся колонна. Мэнтей — первым.
Я назначил старшим в зале руководителя одной из колонн и вышел вслед за ними.
— Построиться во дворе! — приказал я.
Они неохотно повиновались.
— Через полчаса вы должны покинуть замок с вашими вещами! Вы больше не принадлежите товариществу. Тот, кто останется здесь по прошествии этого времени, нарушит закон о неприкосновенности жилища. Разойтись!
Затем я вернулся в зал и объявил об этом остальным. Они выслушали молча…
Я вернулся к себе. На душе было тяжело. Жалко тех, что ушли; жалко, что прекратила существовать целая колонна; жалко, что пролегла трещина… Но я победил, и служба пошла далее без последствий.
Через несколько дней мне стало известно, что военно-морской флот приглашает бывших офицеров торгового флота на службу для пополнения офицерского корпуса. Тяга к морю жила во мне всю жизнь; теперь она стала страстной. На последовавший запрос, даю ли я своё согласие, я ответил «да».
Так в январе тысяча девятьсот тридцать третьего года я оказался в Штральзунде. И свою службу в военно-морском флоте начал с самого начала, матросом.
Старт под водой
Для мужчины, который становится солдатом, начинается новая жизнь. Личная свобода для него сжимается, становится второстепенной. На первое место вступает приказ, жёсткая законность военной службы. Солдат всегда на службе. И все остальные события жизни отходят на второй план.
Совершенно верна старинная установка: «Кто в Пруссии клянется знамени, тот не имеет больше ничего, что принадлежало бы ему». Именно в таком духе и проходило моё военное обучение. Служба и большие политические события заслоняли собой всё остальное.
По завершении обычного военно-морского образования я был откомандирован в Киль, в школу подводного плавания.
Сначала подготовка в школе была посвящена освоению теории, которой в течение первых недель обучения мы были уже сыты по горло. Затем, с конца февраля, начиналась практика.
И вот, наконец, настал день, когда мы впервые вышли в море на подводной лодке. Я отчётливо помню этот день. Он был ветреным и прохладным. Все лодки флотилии шли кильватерной колонной вдоль Кильского канала. На каждой лодке — по нескольку учеников-офицеров. Я находился на U-3.
Когда мы прибыли в район погружения, все спустились с мостика через рубочный люк вниз, в центральный пост. Несмотря на знание теории, мы беспомощно озирались в тесном пространстве отсека. Яркий белый свет плафонов отражался в стекле, никеле и латуни. Путаница электрических проводов, переплетения трубопроводов сжатого воздуха, нагромождение маховиков. В центре отсека — шахта перископа, рядом с ней главный компас.
Шум дизелей, который наверху смягчался шумом волн, был здесь таким, что с непривычки невозможно было понять ни одного слова. От их работы всё дрожало и вибрировало. Кроме того, всепоглощающий запах стали и масла…
Мы представились инженер-механику. Хитро поглядывая по сторонам, он начал свой первый инструктаж словами: «Никогда не забывайте, мои господа, отмечаться, когда вы хотите подняться наверх на лодке, готовой к погружению. Иначе с вами может произойти то же, что с легендарным лейтенантом Мюллером. Если бы он не выпустил в штаны пузырь, когда у него из под ног лодка ушла под воду, то захлебнулся бы, как мокрая крыса…».
Короткая команда с мостика: «Приготовиться к погружению!»