— Беги, девонька, пока не поздно, — снова попросил Рональд слабым голосом.
— Нет, Рональд. Ты ведь не оставил бы меня, правда? — Эйнсли присела рядом со стариком.
— Это совсем другое дело, сама понимаешь. Ни один мужчина, если у него есть понятие о чести и хоть капелька мужества, не оставит девушку наедине с врагом.
— Я могу защитить себя от любого врага не хуже мужчины. Ты ведь сам учил меня сражаться! Да они и не ожидают этого от женщины… — Девушка улыбнулась. — Я буду большим сюрпризом для этих норманнских собак!
— Еще бы! — проворчал Рональд. — Но ты ведь у нас умница, девонька. Неужели ты не понимаешь, что эти свиньи с тобой сделают, попадись ты им в лапы? Тебе ведь лучше, чем любой другой женщине, должно быть известно, о чем думают мужчины, когда видят такую красивую девушку!
— Да, известно. Я подозреваю, что эти дьяволы захотят изнасиловать меня, — ответила Эйнсли с поразительным спокойствием. — Если мне будет угрожать такая опасность, я не задумываясь убью себя!
— Нет, что ты! — вскрикнул старик с неожиданной силой — так поразили его слова девушки. — Лишить себя жизни, умереть от собственной руки — это смертный грех. Тогда тебя не похоронят в освященной земле…
Эйнсли пожала плечами и попыталась отвлечь старика от этой мрачной темы:
— Мне кажется, норманны потребуют у моих родственников большой выкуп за меня. Во всяком случае, такое возможно.
— Да, в этом ты права, девонька. Ты и в самом деле дорого стоишь.
— Спасибо тебе, Рональд, за столь лестное мнение.
Эйнсли усмехнулась, и старик ответил ей слабой улыбкой.
— А теперь тебе нужно отдохнуть, чтобы восстановить силы, — распорядилась она, придав своему голосу надлежащую строгость. — Я буду стоять на страже, чтобы не пропустить наших преследователей. Правда, куда нам дальше ехать, неизвестно. Мои братья и отец уже давно убедили меня, что мы живем в окружении врагов!
Закрывая глаза, Рональд отозвался сонным голосом:
— Нам надо найти укромное местечко и переждать, девонька. — Он вздохнул. — Слабость, охватившая меня, вынуждает повиноваться твоим приказаниям. Я, пожалуй, действительно немного отдохну. А ты не тревожься! Мы отыщем какую-нибудь пещеру и там схоронимся, пока не узнаем, что сталось с твоими родными…
Потекли томительные минуты. Единственными звуками, доносившимися до Эйнсли, было бормотание ручья да щебетание птиц в ветвях над ее головой. Скрестив ноги, она села как можно ближе к Рональду, стараясь в то же время не потревожить сон старика, и положила меч к себе на колени. Девушка напряженно вслушивалась в каждый звук — ее уши привыкли улавливать малейшую опасность. Внутри у Эйнсли все сжималось от ледяного страха, но не было и мысли о том, чтобы покинуть старика. Он был ее другом, единственным другом и учителем. И он был ей отцом гораздо больше, чем мужчина, семя которого дало ей жизнь.
Легкий вздох вырвался из груди Эйнсли. Она рассеянно провела ладонью по мечу, лежавшему у нее на коленях. Поднять этот меч против хорошо вооруженного и закаленного в боях рыцаря было бы совершенно бесполезной затеей. Эйнсли ненавидела бесполезные затеи и все же понимала, что поступит именно так, если ее к этому вынудят. Она не будет сидеть сложа руки и покорно ожидать, что сделают враги с нею и Рональдом. Когда она говорила, что скорее убьет себя, чем позволит этим норманнским собакам надругаться над ней, то была абсолютно уверена в своей решимости. Конечно, это будет жест отчаяния, и все же, представив, что вместо живого женского тела насильникам достанется хладный труп, Эйнсли почувствовала удовлетворение.
Одна мысль о насилии вызвала в душе девушки поток ужасающих воспоминаний, которые ей, наверное, до самой смерти не удастся стереть из своей памяти. Она все еще ощущала пронизывающий холод темного погреба, куда мать успела ее спрятать в разгар очередного боя между Макнейрнами и их многочисленными врагами. Душераздирающие крики матери и других женщин до сих пор звучат в ушах Эйнсли. Зрелище, которое предстало ее юному взору, когда она наконец осмелилась вылезти из погреба, было столь жутким, что ее разум — разум пятилетнего ребенка — чуть не помутился. На два года она онемела, и лишь любовь и заботы Рональда позволили девочке постепенно освободиться от этого страха. Враги удовлетворили свою похоть, изнасиловав всех женщин, которые имели несчастье попасться им на глаза, а потом перерезали им глотки. Лишь тонкой шеи матери Эйнсли не коснулся меч. В этом не было необходимости: бедная женщина умерла, не вынеся бесчестья. С тех пор Эйнсли поклялась не допустить, чтобы та же участь постигла и ее.
— Может быть, прекратим погоню, Гейбл? — спросил Джастис. — Наша добыча словно растворилась в этой проклятой чащобе!
— Ты прав, — согласился его кузен. — Лучше поищем воду и разобьем поблизости лагерь. Пускаться в обратную дорогу уже слишком поздно. — Он встревоженно взглянул на быстро темнеющее небо. — Хорошо бы нам найти и какое-нибудь укрытие: буря вот-вот разразится над нашими головами!
— Вокруг множество холмов. Мы можем найти пещеру или, на худой конец, укрыться под скалой…
Внезапно Джастис резко остановил коня. Отряд последовал его примеру.
— Ты слышишь эти звуки, кузен? — обратился он к Гейблу.
— Твой острый слух, как всегда, тебя не подвел, Джастис. Это сладостный шум воды!
— И доносится он из-за тех деревьев. Оставим лошадей здесь?
Гейбл кивнул:
— Да. Те, за кем мы гонимся, скорее всего тоже остановились неподалеку. Майкл! — обратился он к другому своему кузену. — Вы с Эндрю останетесь возле лошадей, а остальные пойдут с нами к ручью. Надо двигаться как можно тише. Бросьте оружие — оно только создаст лишний шум, — добавил Гейбл, обращаясь к отряду. — Опасность вам не угрожает — наши противники безоружны.
Через несколько минут Гейбл и его рыцари крадучись начали приближаться к воде. Обутые в мягкие сапоги из оленьей кожи, они двигались практически бесшумно. У Гейбла не было намерения вступать в бой со своей предполагаемой добычей — он хотел просто застать их врасплох и взять в плен. Чутье подсказывало ему, что те, за кем он гонится, — не простые крестьяне. Наконец отряд вышел на опушку, где струился ручей. Зрелище, представшее взору Гейбла, было настолько неожиданным, что он буквально остолбенел.
Глава 2
Эйнсли насторожилась, мгновенно очнувшись от воспоминаний. До нее не донеслось ни звука, и все же каждой частичкой тела девушка ощущала надвигавшуюся опасность. Глаза ее расширились от испуга, а сердце бешено заколотилось в груди при виде мужчин, внезапно вышедших на опушку из густого леса. Лук ей не поможет — она только зря потратит стрелу, а тем временем незнакомцы уже доберутся до нее. Эйнсли неторопливо поднялась на ноги и встала рядом с Рональдом, стараясь защитить его своим телом и сжимая в изящной ладони спасительный и грозный меч.
Гейбл не шевелясь смотрел на девушку. Когда вдруг до него дошло, что он так и застыл с открытым ртом, Гейбл поспешно сжал губы. Чувствовалось, что незнакомка готова вступить в бой. Ее густые рыжие волосы раскинулись по плечам. Неожиданно налетевший ветер взметнул вверх непослушные пряди. Подобно загнанному в угол животному, она смотрела на пришельцев с решимостью отчаяния.
Гейбл окинул девушку внимательным взглядом. Светло-серый жилет оставлял открытыми изящные сильные руки незнакомки. Длинная клетчатая юбка и накидка, доходившая до середины бедер, изящно облегали стройную фигуру. Не исключено, подумал Гейбл, что под этой сугубо женской одеждой скрываются штаны из сурового полотна. Вероятно, поэтому в первый момент, увидев ее на лошади, Гейбл принял эту девушку за юношу. Если под ее платьем скрывается мужская одежда, значит, она еще тоньше, чем ему показалось.