Раздался негромкий стук в дверь, и в комнату вошли Джастис и Майкл. Гейбл почувствовал раздражение. Он же просил не беспокоить его! Неужели непонятно, что в такую минуту ему трудно общаться с кем бы то ни было?
— Я не расположен ни с кем разговаривать, — не слишком любезно сообщил кузенам Гейбл, подходя к столику и наливая себе вина из кувшина.
— Нам это известно, — невозмутимо ответил Джастис, тоже наливая вино. — Поэтому мы тебя и не трогали целую неделю. Но пора наконец вернуться к жизни!
— Неужели прошла неделя? — переспросил пораженный Гейбл.
— Вот именно. С тех пор как мы вернулись в Бельфлер, ты ведешь жизнь затворника. Тебя не видно и не слышно!
— Так оно и есть, — подтвердил Майкл. — За это время ты лишь пару раз справился о здоровье Рональда, да и то, убедившись, что он выздоровеет, перестал им интересоваться.
— Значит, неделя… — пробормотал Гейбл, опускаясь на кровать.
Чертыхнувшись, Джастис присел рядом, пока Майкл угощался вином.
— Может быть, мне стоит как следует встряхнуть тебя? А то, похоже, ты никак не очнешься!
— Не надо. — Сделав большой глоток, Гейбл обернулся к кузену. — Я просто потерял счет времени.
— А мы было испугались, что ты потерял заодно и разум. Нельзя же так переживать из-за того, что ты потерпел поражение!
Гейбл вскочил и начал мерить шагами комнату.
— Нет, это было не поражение. Просто один дурак расставил сети, а другой в них попался. Я старался подыскать место, где мы будем защищены от возможного предательства, а в итоге нашел такое, где его легче всего совершить. Этим и воспользовался Макнейрн!
— Не стоит уж слишком себя казнить. Вряд ли можно было найти более подходящее место для встречи. Каждое из них имеет свои недостатки, возможно, даже худшие, чем тот злосчастный берег. К сожалению, этот негодяй Макнейрн заставил тебя сполна испить горечь поражения! — После этой тирады Джастис остановился, чтобы собраться с духом, и продолжал: — И все же я не верю, что причиной мрачного настроения ты считаешь исключительно наше поражение…
— Ты прав, — нехотя признался Гейбл, оборачиваясь к кузену. — То, что я не сумел вовремя разгадать черный замысел Макнейрна, было не единственной ошибкой, совершенной мною в тот день, и уж во всяком случае не самой страшной.
— Ты хочешь сказать, что тебе не следовало отдавать Эйнсли отцу, а потом наблюдать, как он убивает ее? — высказал предположение Майкл, садясь рядом с Джастисом.
— Но она жива! — резко возразил Гейбл.
— Жива-то жива, но ведь этот ублюдок чуть не убил ее.
— Да, ты прав, — сокрушенно признался Гейбл, через силу улыбаясь младшему кузену. — Извини мою резкость — я слишком часто представлял себе, что она действительно умерла, и теперь, когда ты напомнил мне об этом, не смог сдержаться. Нет, мне не следовало отсылать Эйнсли к отцу!
— А что, ты хотел оставить ее у себя? — спросил Джастис, не сводя глаз с Гейбла. — Но ведь ты не мог бы всю жизнь держать ее в качестве своей любовницы! Эйнсли Макнейрн не из тех женщин, что будут скромно сидеть в уголке, ожидая, пока ты ускользнешь от своей законной жены и соизволишь провести пару часов с ней!
Неприглядная картина, нарисованная Джастисом, заставила Гейбла поморщиться. Ему стало стыдно при мысли о том, что он действительно рассматривал такую возможность.
— Нет, Эйнсли ни за что не пошла бы на это. Да что там — если бы я только заикнулся, она перерезала бы мне глотку! — Опустившись на стул возле кровати, Гейбл уставился на стакан, который держал в руке. — Нет, моя ошибка состояла в другом. Я думал, что не могу жениться на женщине вроде Эйнсли, потому что это повредит Бельфлеру.
— И почему ты так думал?
— Во-первых, потому, что она Макнейрн! — При виде гримасы Джастиса Гейбл невольно улыбнулся. — Кроме того, следовало принять во внимание, что у нее нет приданого. Я, конечно, человек не жадный, но при выборе жены собирался руководствоваться четким планом. Моя невеста должна быть богата, а ее семья — иметь власть и влияние. В своем плане я предусмотрел даже то, где должны быть расположены земли, которые я получу за женой. И только когда увидел, каким издевательствам подверг Эйнсли ее грубиян отец, я понял, что все это, в сущности, не имеет значения.
— Разумеется, тебе не нужна жена с толстым кошельком, а вокруг Бельфлера достаточно земли, так что вряд ли ты нуждаешься в ее расширении. И все же ты не должен винить себя за этот план. Выбирая жену, мы должны учитывать все факторы. Ведь мужчина женится не только для того, чтобы иметь детей, но и чтобы увеличить свое богатство.
Гейбл покачал головой:
— И все-таки я не должен был становиться рабом собственных планов. Всякий раз, когда мысль оставить Эйнсли у себя приходила мне в голову, я сурово одергивал себя, напоминая, что не такая хозяйка нужна Бельфлеру.
— Но ведь это правда? — спросил Майкл.
— Видишь ли, выбирая жену, я руководствовался лишь чувством долга. Эйнсли для этого не подходит.
— Понятно, — протянул Майкл. — Ты ее любишь!
— Какой шустрый! — насмешливо произнес Джастис. — Должно быть, эта мысль недавно пришла тебе в голову — точнее, в тот момент, когда девушка очутилась в руках своего жестокого отца.
— Ты ошибаешься. Эйнсли завладела моим сердцем вскоре после того, как я привез ее в Бельфлер, — возразил Гейбл. — Но я решил не поддаваться эмоциям. А Эйнсли — это сплошные эмоции!
— Значит, она тоже тебя любит? — с улыбкой спросил Майкл, не обращая внимания на предостерегающий жест Джастиса.
— Оставь его, кузен, — сказал Гейбл. — Все дело в том, Майкл, что я не знаю, любит ли меня Эйнсли. Я никогда не спрашивал об этом, а она сама ничего мне не говорила.
— Но она спала с тобой!
— Это была просто страсть!
— Нет! Конечно, страсть в этом тоже была, но не только. Эйнсли Макнейрн не шлюха. Я ведь был ее стражем и успел хорошо узнать эту девушку. Она ни за что бы не стала твоей любовницей, если бы не питала к тебе никаких чувств. Для этого она слишком горда.
— По-моему, малыш прав, — изрек Джастис. — Да, Эйнсли Макнейрн не открыла тебе своего сердца, но я уверен, что в нем была не одна лишь страсть. А не сделала она этого потому, что видела — ты не хочешь знать, что у нее на душе.
Гейбл уставился на Джастиса, что-то соображая. Слова кузена разбудили в нем бурю эмоций, и чем больше он размышлял над ними, тем больше приходил к выводу, что Джастис прав. Он не просил у Эйнсли ничего, кроме страсти, и она дарила ее сполна. Правда, в последние дни перед расставанием Гейбл пытался заручиться каким-то обетом, но, видимо, выражался так туманно, что Эйнсли попросту не поняла его. Сам же он в ту пору не был готов дать встречный обет и поэтому ограничивался лишь намеками.
— Черт побери, каким же я был глупцом! — в сердцах воскликнул рыцарь, пригубливая вино. — Я действительно вел себя так, будто меня совершенно не интересует, что у нее на сердце. И если там была не только страсть, бросившая нас в объятия друг друга, Эйнсли побоялась сказать мне об этом. По моему поведению она решила, что мне все равно.
— Обычная ошибка влюбленных, — со знанием дела изрек Джастис. — Кому же охота первому признаваться в любви? Ведь вполне возможно, что ответного признания ты не получишь. А что касается Эйнсли, она вдобавок ко всему сознавала, что скоро расстанется с тобой, потому что ты вернешь ее в Кенгарвей.
— Вот именно! — вмешался Майкл. — Ты ведь твердо это решил, так зачем же ей было открывать тебе свое сердце? Она не могла не понимать, что ее чувства ничего не изменят.
— И наше теперешнее переливание из пустого в порожнее тоже, — язвительно заметил Гейбл, вставая со стула. — Я допустил оплошность, точнее, две. Во-первых, недостаточно осторожно вел себя с Макнейрном, а во-вторых, отдал ему то единственное, чем по-настоящему дорожил. Мне еще повезло, что Макнейрн этого не понял! В общем, хватит сидеть и ныть. Надо действовать!