– Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под нетипичным поведением?
– Он абсолютно дикий Лис. А здесь его нора. Лис со всеми ладит, со всеми приятельствует. Но вот так, чтобы в дом и на кухню, никого не подпускает. Любит, чтобы только свои. Домработницы не держим, раз в неделю приходит убираться женщина, и то Лис предпочитает с ней не встречаться. Гости тоже бывают раз в пятилетку. В общем, принцип понятен, да? Робкая догадка у меня теплится, почему он тебя так принимает, но лучше я пока подержу её при себе.
– Возможно дело в том, что у меня будет ребёнок.
– У тебя будет ребёнок?!! – Неподдельное изумление всегда немного комично выглядит. Бедный Витенька! – Час от часу не легче. То есть я, конечно рад, но… Постой, а он что? знает?
– В том-то и дело, не должен бы знать, но у меня полное впечатление, что ему всё раньше меня было ясно.
– А. Ну, я понял.
– Что ты понял?
Он как-то неопределённо помотал головой.
– Скажи мне, пожалуйста, что?
– Знаешь, Ната, мой тебе совет. Делай как я: лицо попроще, заморачивайся поменьше, в общем, как говорится, расслабься и получай удовольствие.
– Готово. Позовёшь его?
– Окей.
Виктор ушёл, и они не возвращались минут пятнадцать. Искать их я не рискнула. Постаралась сосредоточиться на своей стряпне. Какой бы стадии готовности не был обед, всегда есть, что ещё добавить, подправить, улучшить и испортить. Наконец явились оба. Лица спокойные, даже весёлые.
– Я смотрю, у нас в доме завелась человеческая еда. – Заявил Венечка.
– Вот это удар! – Деланно обиделся Виктор. – А я?! Разве я невкусно готовлю?
– Ты не готовишь, а выпендриваешься.
– Что-то новенькое, вроде ты всегда был доволен.
– Витя, дорогой, для мужчины готовка – творческий процесс, а для женщины – рутина. Ты всякий раз стараешься выдать шедевр, а женщины готовят простые домашние блюда, без изысков, и в этом их прелесть. Покушаешь и скажешь: «как у мамы», или «как у бабушки». Это же самое ценное – вкус детства. О твоей готовке не скажешь же, «как у бабушки», максимум «как в ресторане». Кстати да, Наташа, Витя у нас готовит на уровне хорошего шефа. Или ты в курсе?
Я смутилась:
– Нет, не особенно.
– Ну, ничего. Мы ему ещё дадим возможность выступить с коронным номером. У него их несколько.
– Лис, ты хорошо себя чувствуешь?
– Я прекрасно себя чувствую, Лоб. Чего ты от меня хочешь? Не каждый же день у нас прибавление в семействе. И, кстати, недурно бы вина выпить по этому поводу, не находишь?
– Идти за вином?
– Да, принеси, пожалуйста.
– Красного или белого?
– Красное тащи. Наташе тоже нальём полбокальчика.
– Далеко он ушёл?
– Сейчас придёт. У нас там бар в гостиной.
– Вень, мне так неловко.
– Наташа, я прошу тебя, не начинай. Виктор тоже вот думает, что я обиделся, и при этом ведёт себя так, чтобы я же его бросился утешать. И ты ещё туда же. Всю жизнь, пока меня не встретил, он любил только женщин. Рано или поздно нечто подобное должно было случиться. Нет у меня никаких претензий ни к нему, ни к тебе, ни к судьбе, которая так хитро повернулась. Во-первых, для меня большое облегчение узнать, что шлюх он домой не водит. Я в этом отношении брезглив до паранойи. А во-вторых, представь себе, на твоём месте мог, то есть, могла оказаться кто угодно. Посторонний, чужой человек. Нет, хуже – посторонняя чужая баба, самка, готовая сражаться за свои права. Это же ад настоящий. Плавали, знаем.
– Венечка, клянусь, я… то есть, ты никогда не пожалеешь. Если только я буду мешать…
– Наташа, всё. Успокойся. Поживём – увидим, кто кому и чем помешает. Я точно так же как ты, и как Витя, на совершенно незнакомой территории. Но я стараюсь не паниковать и не накручивать. Делай, как я: лицо попроще, заморачивайся поменьше, вообще, расслабься и получай удовольствие от жизни.
Вот это синхрон! Впечатляюще!
– Лис! Я правильно тебя понимаю, Ната может собирать манатки и перебираться к нам? И ты не убежишь?
– Манатки она может и не собирать. Без приданого обойдёмся. Купим всё, что понадобится. А я не убегу. – Он добавил тихонько, как будто, про себя. – Мне и бежать-то некуда.
– В таком случае, можно вступать в переговоры.
– Какие ещё переговоры?
– Матримониальные. Вернее, антиматримониальные. Я так полагаю, что Наташина маменька потребует официального предложения, подвенечного платья и печати в паспорте.
Венечка повернулся ко мне и сделал круглые глаза:
– Серьёзно?
– Боюсь, что да. Впрочем, учитывая залежалость товара и её исключительное расположение к купцу, может, и так обойдётся.