Я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.
— Вы злитесь на него?
— Я всегда злюсь только на себя.
— И в чем же ваша вина?
— Не надо делать того, что делать не надо.
Я налила и выпила еще.
— Не понимаю, — честно ответил император.
— Я изначально отдавала себе отчет в том, что идея со свадьбой — просто глупость. Меня — пришлую, безродную… еще можно терпеть в роли любовницы императорского сына. Но в роли супруги! Я вас умоляю. Даже если бы у вас не было заговорщиков… Был бы и кристалл с записью… И что-нибудь еще замысловатое… Не важно — это была бы графиня Олмри… Что-нибудь бы еще придумали.
— То есть вы считаете, что Ричард не в состоянии защитить ту, что ему дорога?
— По крайней мере, пока это у него плохо получается.
— Мой двор до последнего будет бороться, чтобы этого не случилось.
— Конечно. И ваш управитель, который утверждал, что я — вызов всему обществу — это лишь рупор. Причем не самый умный, потому что сказал все в открытую.
— Занятно, — проскрежетал император. — Посмотрим, что с этим всем можно будет сделать.
— Не хочу расстраивать ваше величество, но ни-че-го.
Тут в коридоре раздался шум — словно кто-то прорывался, проламывая оборону. Крики, лязг оружия, хлопки заклинаний.
— А вот и Ричард решил присоединиться к нашей познавательной беседе, — с довольным видом протянул император.
— Надо распорядиться, чтобы принесли еще один прибор, — меланхолично отозвалась я, допивая рогагрибе… коньяк — и сразу наливая еще.
ГЛАВА 27
Дверь снесло мощным хлопком заклинания… Но, видимо, труженики феодализма во дворце работали на совесть: — все задрожало, но устояло. Дальше мы лицезрели явление принца Тигверда мне и императору.
Бледное от гнева лицо, полыхающие алыми костерками глаза. Длинные волосы перетянуты черной банданой — на манер пиратов, что придавало Ричарду вид зловещий, грозный и беспощадный.
Это произвело впечатление, поэтому мы с Фредериком подняли навстречу друг другу кубки и выпили. Чокаться в империи было не принято, но и не отметить такое событие было нельзя.
— Доброго вечера, — поприветствовал сына Фредерик. Ричард шагнул в комнату.
— Принесите милорду приборы, — негромко приказал император народу, который скромно жался в коридоре.
— Кстати, что там с пирожками? — добавила я. И спросила у Ричарда. — Милорд, вы обедали?
Он как-то судорожно дернул плечом, разглядывая наши посиделки на ковре. И явно пытаясь что-то решить для себя.
— Присоединяйтесь, ваше высочество, — насмешливо посмотрел на него император. — Признаться, я ожидал вас раньше.
— Что происходит? — зарычал Ричард.
— Сейчас объясню — император залпом допил остатки гномьего самогона, поставил кубок рядом с собой. — Ты выставил Веронику из дома — предварительно разорвав помолвку за три дня до свадьбы. Твою невесту пытались убить сразу, как она покинула твой дом. Еще ты ей продемонстрировал свои игрища с любовницей. Не пришел на помощь, когда твою любимую пытались убить. Я ничего не забыл, Вероника?
— Нет, — сказала я осипшим голосом.
— Вот как, — проскрежетал принц Тигверд. — И это именно то, что миледи Вероника не желала мне рассказывать?
— Именно. Так что должен тебе сообщить, что помолвка расторгнута — и при желании твоей бывшейневесты я быстро найду ей такого мужа, который сумеет сохранить свое сокровище.
Ричард замер. Я неодобрительно покачала головой.
— Как же это противно и унизительно, — проговорила я. — Вот уж действительно «чем больше познаешь людей, тем больше нравятся собаки…»
И император, и его сын посмотрели на меня с одинаковым выражением лица. Недовольно и надменно.
— Что? Я кстати, недавно собаку завела…
— Это мой пес, — заявил Ричард.
— С чего вдруг? Он мне под колеса кинулся — я его спасала. А потом кормила.
— А я весь день лужи по квартире вытирал. И кашей кормил.
— Еще скажи, что ты ее варил, — фыркнула я.
— Варил, — надменно ответил ненаследный принц. — Даже вон — платок надел на всякий случай, чтобы волосы в еду не попали.
— Вы еще не поженились, а уже имущество делите, — рассмеялся император.
Теперь мы с Ричардом смотрели на него с негодованием.
Стук в дверь — принц Тигверд был вынужден посторониться, пропуская слуг со столиком на колесах. Румяные пирожки выглядели очень аппетитно.
— Что будешь пить? — спросил император у сына, когда посторонние вышли.
— Гномий, как обычно, — не задумываясь, ответил Ричард, усаживаясь с нами у камина. И тут же улыбнулся оттого, что хоть что-то вспомнил о своей жизни. Потом посмотрел на нас с императором — и улыбка погасла.