— Вот какие мы — русские бабы, — философски вздохнула мама. И мы с ней хором протянули:
— Дуры жалостливые… И так же хором расхохотались.
— А мне, если честно, Фредерик нравится больше. Надежный он. Заботливый, — шепотом сказала мама. Подумала — и добавила. — Но возраст…
— Да… — вздохнула я. — Мне еще только с императором взаимоотношений не хватало.
— А что? — подбоченилась мама — Женщина ты у меня — видная. Вся такая… Прекрасная. Интеллекта, правда, многовато.
Я зарычала.
— Слишком много. Когда не надо, — продолжила мама.
— Ага… Если вспомнить мое первое и, надеюсь, единственное замужество… То думаю я, действительно, много, — иронично отозвалась я.
— Ты была молодая. Гормоны заиграли, — пожала плечами мама. — Зато результат превосходный.
— Паша-то. Это да…
— А что сейчас?
— Ни за что.
— «Ни за что» в плане замужества? Или вообще?
— Не знаю, мам. Голова кругом.
— От поцелуев?
— Прекрати… Вот что за неуместное веселье? Я страдаю…
— Безмерно…
Переглянулись — и рассмеялись.
— Так. Ладно. Пошла я распоряжения по гарнизону выдавать.
— В плане? — удивилась я.
— Мальчишек я заберу — тут размещать их негде. Вы с Ричардом завтра приглашены на обед.
— Мам, это сводничество.
— Ничуть.
— Расскажи, расскажи. Только вилку возьму — лапшу с ушей снимать. Вас с отцом небось Император и попросил.
— И что тут такого? Поговорите, успокоитесь. Фредерик говорил, что у сына какие-то важные встречи в понедельник в империи, сразу после твоей работы. Ему надо подготовиться.
— Угу, — насмешливо посмотрела я на нее.
— Кстати, Фредерик просил нас повлиять на тебя…
— Все-таки, он плохо меня знает.
— Не без этого, — рассмеялась мама.
— И в чем надо влиять на меня?
— В отношении денег, покупки новой квартиры и принятия имперского титула. Он утверждал, что ты — графиня.
— Нет, — отрезала я. — Я не заслужила и не заработала ничего из этого списка. А принимать все это лишь потому, что я понравилась сыну императора Тигверда — это и унизительно, и дурно.
— Вот приблизительно так же мы ему и ответили. А как, кстати говоря, у тебя с деньгами?
— Каско мне обещали разбить на четыре платежа. На химчистку я найду, — махнула я рукой.
— А что ты химчитить собралась?
— Пальто, — сообщила я. — За щенком под машину залезла, потом он меня изгвоздал.
— Деньги не трать, — посоветовала мама. — Собачьи слюни — они все равно не выведутся.
— Ладно. Перекручусь как-нибудь.
— Маааам, — раздался голос Паши — из детской. Сын явно продемонстрировал то, что подростки активно грели уши во время нашего разговора. — А мне новая форма нужна. В школу олимпийского резерва.
— Надо было тоже на улицу идти — беседовать, — проворчала я.
— Сколько денег надо? — крикнула в ответ бабушка.
— А чего вы перекрикиваетесь — как в лесу… — я была недовольна.
— Много, — огорченно продолжил кричать Павел, почему-то не желающий идти к нам на кухню. — Мы эти вещи не смогли с помощью саквояжа сделать.
— Вот ведь… — огорчилась я.
— Да ладно… Выручим, — пожала плечами матушка. — Не брать же тебе денег у Ричарда, в самом деле. Ты права — это дурной тон. Если учесть тот факт, что он в тебя влюблен.
— Маааам!
— И это — хорошо!
— Перестань.
— У тебя странное понятия о любви, милая, — покачала головой мама. — Ты полюбила. Полюбили тебя. А дальше — как получится. Он — не подарок, так и у тебя характер тот еще.
— Мам, ты вообще за кого?
— Я? За мир во всем мире. И за то, чтобы рядом с тобой рядом был приличный человек. Я лишь невесело усмехнулась.
— Что? Сирого и убогого на всю голову любить сложнее?
— Да дело же не в этом…
— А в чем?
— В доверии.
— Он не поверил тебе. Ты не поверила ему. Так что этот тест вы запороли оба. Квиты. Подыграли недругам. А что касается всего остального — он считает твоих мальчишек своими. Ты хочешь от него ребенка. А все остальное — приложится.
— У тебя, мам, странное…
— Оно у меня — правильное. Посмотри на Наташу…
— Как она, кстати?
— Пришла в себя, — тепло улыбнулась мама. — Много пишет.
— И ты мне так ненароком пытаешься объяснить, что у нее вот — горе печаль, а у меня — так, глупости только?
— Я пытаюсь объяснить, что за своего мужчину надо порвать всех на тряпочки!
— Ты — хуже императора Фредерика.
— Ника-Ника… Взрослая же женщина. Многодетная мать — а дурочка…