Милфорд закончил объяснение, за что я была ему очень благодарна:
— В вашем мире, Вероника, — это отпечатки пальцев. Насколько я знаю, ваши ведомства устанавливают личность именно так. У нас же существует база магических узоров. Но видеть и сличать их могут только маги, специально вырабатывающие в себе эту способность с детства.
— Так же, как нюхачи? — поинтересовалась я, не смотря на то, что внутри стало не по себе…
— Примерно так — мне показалось, Милфорд посмотрел на меня укоризненно.
— В первый раз вы действительно получили что-то вроде… защиты, — продолжал маг, рассуждая скорее про себя.
— Иммунитет — вставила я неожиданно для себя, но на меня, слава стихиям, как тут принято выражаться, никто не обратил внимания…
— Повторные укусы сначала ослабили, но потом неожиданно дали дополнительный ресурс! Из затемнений они превратились во вспышки — вспышки дополнительной энергии. Именно поэтому заклятие, которое вы навесили сами на себя — получилось таким сильным… Но в тот момент, когда вы были ослаблены — с вами поработали.
— Я не помню. Помню только как оказался на болоте, и как стал терять силу, — Ричард смотрел на огонь и казался совершенно равнодушным к выводам сильнейшего мага империи — личного консультанта императора Тигверда.
Швангау подошел к Ричарду, прикрыл глаза. Какое-то время маг молчал, потом произнес:
— Сложное плетение — водяное, но не наше, не стихийное — более… изощренное. Русалка… Заклятие на подчинение и на страсть. У нее ведь не получилось?
— Нет, — отрицательно покачал головой Ричард. — Я не люблю ее.
ГЛАВА 30
— Я помню, как тебе доставили в поместье какую-то картину. Что-то совсем простое. Но милое. Я еще пообещал, что мы с тобой как-нибудь навестим мастерскую художницы.
— Это женщина?
Ричард кивнул:
— Отправляемся к художнице?
…
И так получилось, что я смеялась, даже выходя из кареты. Ричард помогая мне выйти из кареты, прижал меня к себе и несколько секунд не отпускал.
— Маленькая месть… — прошептал он мне на ухо.
А еще через мгновение мы оказались в окружении людей в знакомой мне серой мышиной форме. Меня пробила нервная дрожь, как я только их увидела. Уголовная полиция!
Ричард уже просто прижал меня к себе.
— Что встали? — раздался грубый голос. — Езжайте, куда ехали.
— Представьтесь, милейший, — холодно и надменно протянул мой спутник.
— Старший следователь Уголовной полиции господин Олсоп. С кем имею честь?
— Ричард Фредерик Рэ, принц Тигверд. Что тут происходит?
— Задержание преступницы, ваше высочество, — поклонился следователь. Без особого подобострастия, надо отметить.
— А мне докладывали, что в этом доме живет художница, которую мы и хотели навестить, — протянул сын императора.
— Так она и есть преступница.
— И в чем ее обвиняют? — в голосе Ричарда было разлито одно издевательское недоверие. — Надеюсь, не в покушении на мою особу?
— Нет, ваша милость, — спокойно продолжил отвечать следователь. — В оскорблении его императорского величество и августейшей семьи.
— Даже так… Тем более интересно. Это ведь относится и ко мне лично.
Следователь поклонился, не споря.
— Миледи, — обратился ко мне Ричард. — Мы проявим любопытство, раз уж мы сюда явились? Или поедем домой?
— Проявим, — ответила я, завидуя его внешней невозмутимости.
— Ника, — прошептал он мне на ухо, не выпуская из объятий. — Да что с тобой? Ты же в безопасности, со мной… Если тебе все это тяжело — давай просто уедем.
— А если эта женщина не виновна?
— Не все женщины, которых задерживают сотрудники Уголовной полиции, не виновны, как ты.
— Пойдем, — решила я. — В любом случае, мы не можем просто так уехать, не разобравшись.
И мы вошли в дом. Это был дом, подобный тем, какие в дореволюционной России назывались «доходными». Чем выше мы поднимались по лестнице, тем проще одеты становились постояльцы. На верхнем этаже толклись люди в серой форме — в большем, чем необходимо количестве, на мой взгляд. Все-таки не преступную группировку прибыли задерживать, а женщину.
— … Немедленно заберите свое барахло — и покиньте мой дом! — истерично визжала какая-то дама. — У меня — приличное место!
— Прошу вас, — поклонился следователь, пропуская нас вперед.
— Я не потерплю! — не унимался все тот же визгливый голос.
Было понятно, что кричала женщина не молодая и… противная. Надо же — голос может так много сказать о его обладательнице. Или это ошибочное впечатление? Ведь бывает же обманчивая внешность…