— Миледи Вероника! — изящно поцеловал мне руку его высочество, — Очень рад вас видеть!
— Я вас тоже, принц, — склонилась в положенном реверансе.
— Мы же с вами договорились! Без церемоний, — улыбнулся он мне, сверкнув семейными черными глазами.
— Это дворец на меня так действует, — улыбнулась я. А на лицо наследника набежала тень.
— В смысле приверженности к этикету, — уточнила.
— Спасибо вам, — Брэндон поцеловал мне руку. — А теперь позвольте представить вам мою боевую пятерку.
Он развернулся к построившимся аристократам, которых было почему-то трое.
— Миледи Вероника, вы их знаете и даже один раз спасли от голода…
Джулиана, которая уже забилась в уголок и что-то рисовала в альбоме, вскинулась, услышав что-то любопытное.
— Его величество посчитал, что голод и труд — два наиболее действенных средства, чтобы молодое поколение осознало — драться с друзьями нельзя, — улыбнулся девушке наследник. И добавил. — А миледи Вероника организовала нам ужин.
— И мне бы хотелось, — поспешила добавить я, — чтобы его величество никогда не узнал о порывах моего доброго сердца.
Молодые люди, включая Джулиану, рассмеялись. Фотограф, выглядевший совсем несчастным, нахмурился.
— Итак, дамы и… господа, позвольте вам представить моих друзей. Герцог Гирвас, Виконт Крайом и милорд Меграс. Граф Троубридж, к сожалению, отсутствует.
Я хмыкнула. Бедный граф всегда так хмурился, когда видел меня, что создавалось ощущение, что это я его зажимала в коридоре, а не он — меня.
— Какие у вас будут вопросы? — спросил наследник у Джулианы.
— Вы все — одногодки? — начала журналистка, у которой горели глаза.
Аристократы дружно склонили головы.
— И как вас воспитывали?
— Строго, — ответил наследник. — У его величества целая теория о том, как надо воспитывать наследника и его ближайшее окружение. И наказаний в этой системе гораздо больше, чем поощрений.
— И за что вас могут наказать?
— За драку между своими. За самовольную отлучку. За грубость к женщине, особенно если она ниже по социальному положению.
— А за что могут наградить?
— За хорошо выполненное задание, — разом ответили все.
— А как наградить тех, у кого есть все? — вдруг спросила Джулиана.
— Нам дают кусочек того, чего у нас никогда не было, — тихо и серьезно ответил Брэндон.
— И что же это?
— Свобода.
— Да все, что вы запланировали, снимать еще неделю! — дружно возмутились и Брэндон, и фотограф. Аристократы из ближайшего окружения принца молчали — должно быть, рабство у рептилоидов вспомнили. И тем не менее, судя по выражению на породистых физиономиях, были всецело на стороне наследника.
— Ваше высочество! А вы — быстренько, — стала уговаривать я. — Поверьте, мы в долгу не останемся! Пирожочков напечем! Блинчиков…
И получилось у меня так: льстиво-льстиво. Ну, чистый подхалимаж… Джулиана смотрела на меня удивленно. Наверное, в ее картине мира пирожками соблазнять наследника престола было… как-то не правильно. Но я- то прекрасно знала, что это — подействует. И добавила соблазна:
— А пирожочки будут с разными начинками…Горяченькие…
— Ладно, — Брэндон кивнул как завороженный.
— Завтра будем снимать танцы — я и принесу!
— Мы тоже придем! — решительно шагнули аристократы.
С мыслью о том, что Каталина меня убьет, я подхватила Джулиану под руку, и удалилась. Сообщив, правда, молодым людям, что сейчас снимем верховую прогулку — и на сегодня все. Репортаж с побережья можно сделать и завтра-послезавтра. Я ж не зверь какой!
— И тогда у нас остаются снимки в кругу семьи, в академии и что-нибудь интересное, с фейерверком, — радостно шепнула я Джулиане.
Пока мы не ушли из дворца, я записалась в приемной Императора на аудиенцию завтрашним утром.
— Надо предупредить, что нам нужны также снимки с участием его величества.
А дальше нас ждала редакция — сегодня был четверг, следовательно, ночью второй выпуск газеты «Имперская правда» должен быть отправиться в типографию.
— Вот объясните мне — это что? — гневалась мама.
И мы поспешили в кабинет, где она общалась с подчиненными.
Мама была прекрасна…Со вздернутым вверх подбородком, аккуратно убранными серебристыми волосами, в белоснежной, накрахмаленной блузке, и длинной темно-синей юбке по фигуре, чуть расклешенной книзу с высокой талией. Мама осторожно, потихоньку, но все-таки осваивала имперскую моду — и ей невероятно шло.