— Сплетни… Если вы возьметесь опекать этого ребенка, то скажут — это ребенок милорда.
— Как только узнают, что экономка из поместья милорда Верда родила ребенка — а рано или поздно об этом всем станет известно — так и скажут. В любом случае.
— Милорд разгневается, что я причинила ему… неудобства.
— Переживет, — усмехнулась я. — И вы не беспокойтесь. Если вы будете вести себя благоразумно, то вас гнев милорда никаким образом не коснется.
— Благоразумно — это как? — девушка смотрела прямо, не отводя и не опуская глаз. Счастливых глаз молодой матери, упрямых глаз сильной женщины, печальных глаз человека, осознавшего свое положение и смирившегося с ним…
— Ну, не кинетесь к журналистам, жаждущим вывалять в грязи бастарда императора.
— Что вы, миледи! Такая мысль мне даже в голову не приходила! — испуганно проговорила девочка.
— Я могу задать вам вопрос?
— Да, миледи, — в глазах Вероники появилось недоверие.
— Как я понимаю, экономками берут женщин постарше. Сколько вам? Восемнадцать? Девятнадцать?
— Мне двадцать один. И — да — в экономки берут женщин постарше. Только к милорду Верду в дом никто не хотел идти. Мне очень нужна была работа. А ему самому было все равно.
— Понятно… А ваша семья? Есть надежда, что они вам помогут?
— Я сирота. Мама умерла, а отец… Он женился во второй раз. Мне некуда возвращаться. Если только порадовать мачеху тем, что я так низко пала…
— Низко пала — это если бы стала продавать себя за деньги и отдала девочку, не заботясь о том, что же с нею станет. Но это не так, вы — боретесь! И это вызывает только уважение. Огромное уважение.
— Спасибо, миледи.
— Не за что. Это правда. Единственно, должна вас предупредить… Я не буду ничего скрывать от своего жениха.
Девушка хотела запротестовать, но я продолжила прежде, чем она успела это сделать:
— Прежде всего потому, что он лучше меня сможет придумать, как вам помочь.
Из мрачного здания приюта, расположенного рядом с величественным собором, я вынеслась, как ведьма на помеле. Очень хотелось заполучить топор в руки — и пройтись по представителям их аристократических родов. И начала бы я даже не с вырубки надменных голов. А уделила бы внимание выступающим частям тела… пониже.
— Ника, — поспешила за мной мама. — Дочка! Да что с тобой?!
— Позже, мам, — голос был у меня глухой.
— Что тебе сказала эта девочка? Кто она?
— Она работала экономкой у Ричарда до меня.
— И этот ребенок…
— Нет, мам. Глаза у малышки синие-синие. Неестественно яркие. А в нашем случае они были бы…
— Черные, — закончила за меня мама.
— Именно.
— И ты взвилась потому что…
— Кто-то соблазнил девочку в моем доме! Кто-то даже не счел необходимым сплести противозачаточное заклинание! Найду гаденыша… Урою! А Ричард! Хорош тоже. В доме черт знает, что твориться. То соблазняют, то по углам зажимают…
— Кого зажимают?! И…противозачаточное…что?!
— Потом, мама, все потом!
У меня было предположение, кто это мог быть. Образ милейшего графа Троубриджа появился передо мной во всей своей красе. Только вот незадача — я совершенно не помню, какого цвета у него глаза. И если они синие…Если только они…синие!
Прогулка была слишком короткая, чтобы я успокоилась. Как же мне не хватало бассейна и физических нагрузок. Или выматывающей пробежки… Пока мы шли, хорошая идея пришла мне в голову.
— Мам, я исчезну до утра, — предупредила я. — Завтра вернусь перед тем, как ехать в Академию на репетицию пресс-конференции.
Беседу с Денисом и Ричардом, прорабатывая то, как им необходимо вести себя в понедельник, решено было провести именно там. И я вдруг пожалела о прошедшей осени, когда все было, в общем-то, просто…
— Ника, меня беспокоит твое состояние, — начала мама.
— Я просто уйду туда, где никого нет. Прости, мне надо…
— Поплакать?
— Не без этого, — усмехнулась я.
Предупредила охрану, забрала любимый саквояж, заскочила в поместье Ричарда за щенком — и отправилась на остров. Давно я здесь не была… Надела купальник, натянула сверху футболку, тренировочные штаны. Где мои любимые кроссовочки?
Обняла Флоризеля. Погладила его чудесные уши. Вытерла слезы — и отправилась бегать. Мы обнаружили другой спуск к воде, что вился замысловато изогнутой тропинкой с горы, на которой стоял дом. Идти было дольше, но зато без ступенек.
Щенок радостно носился вокруг меня, умудряясь и среди серпантина наматывать круги.
Так мы с ним и прибежали к океану.
Я опустилась на белоснежный песок. И задумалась о реальном положении дел в мире Империи, куда я попала. Нищеты как таковой там ведь нет. По крайней мере, явно в глаза она не бросалась. Матушка Гриммс на нехватку денег или продовольствия не жаловалась. Хотя, зная, что я вроде как невеста сына Императора — пусть даже и внебрачного… Да там все было выкрашено к нашему визиту, включая травку с камнями на подходе. Хотя они, вроде бы, ждали Джулиану, не меня. Однако — если подумать… Журналистка, наказанная лично Императором, будет отбывать свой срок в столичном приюте. Мда, возвращаемся к варианту с крашеной травкой.