— Поняла. Попробую их поискать. Только я верхом не умею — представляешь, сколько я буду до Академии пешком добираться.
— Мама, я тебе сейчас монету передам — она откроет портал прямо к Кромеру.
— Откуда она у тебя?
— Борнмут отдал, перед тем, как его увели.
— Кто-то видел, как он к тебе заходил?
— Вроде бы нет. Все знают, что мы враждуем — нас и не трогают.
— Если что — уходите из Академии — и сразу в поместье.
— Ты, кстати, и сама можешь порталы открывать.
— И как я тебе его открою? Я же не маг.
— Ма-а-ам… Ну ты хоть иногда интересуйся теми вещами, что тебе в руки попадают.
— Любезнее с матерью.
— То кольцо, что у тебя на пальце. Прикажи ему — и все.
— А ты откуда знаешь?
— Рэм сказал. У его матери похожий артефакт. Твой не слабей. Только тебе научиться надо.
— Это потом, — ответила я — и в ту же секунду очнулась. Мелкая монетка Империи Тигвердов лежала рядом со мной на кровати.
ГЛАВА 27
Первое, что я сделала, когда пришла — то вскочила — и побежала. К милорду Верду.
— Что? — поднялись мужчины при моем появлении. Они сидели с милордом Милфордом в той же самой гостиной, где я их оставила. И пили. Ну, естественно, чем же еще заняться двум знатным господам в минуту душевной невзгоды…
— Со мной связался Паша — поэтому у меня голова болела — сказал, что Борнмут и его люди устраивают среди кадетов допросы и обыски. Ищут тех, кто помог скрыться баронету Кромеру, — выпалила я.
— Спокойно, — проговорил милорд Милфорд, обращаясь к моему жениху. — Ты только представь, как генеральный прокурор подставился… Связывайся с его величеством.
— Я его прямо на территории Академии и закопаю, — прорычал милорд Верд. — И полы замывать не надо, Нику беспокоить.
— Ни в коем случае! Вот почему ты, Рэ, прямой и бесхитростный, как… удар копьем. Зови его величество — и пойдем играться в оскорбленную невинность. Только представь, как это происшествие обыграть можно!
На этом они и удалились.
Я побежала к себе. Оделась потеплее, посмотрела — вроде бы дождя не было. Схватила саквояж Рэма, артефакт переноса, монетку. Собрала лекарства. Сосредоточилась — вспомнила те ощущения расслабленности всего тела — и полета, которые надо было ощутить, чтобы активировать наш артефакт.
Вдруг стало очень холодно. Я осторожно открыла глаза и обнаружила, что я нахожусь у входа в пещеру. Все вокруг засыпано снегом. И местность явно не та, что я наблюдала вокруг Академии.
Мне навстречу несся молодой человек — тот самый, что дрался на дуэли с Пашей. И выражение его лица, и обнаженная шпага не предвещали мне ничего хорошего.
— Кто вы? — прошипел он, приставив кончик шпаги мне к груди.
— Вероника. Мама Пауля, — честно ответила я.
— И как вы тут оказались?
— С помощью некой мелкой монетки.
— А откуда она взялась у вас?
— Сложным путем. Может, войдем вовнутрь — здесь удивительно холодно?
— Северная провинция. Земли рода Рэ. Тут нас точно никто искать не будет, — усмехнулся он. — А внутрь мы не пойдем. Там мама спит. Она плакала — только что заснула.
— Хорошо. Давайте поговорим здесь.
— Рассказывайте.
Говорить с острием шпаги у горла было как-то некомфортно — но деваться было некуда.
— В Академии идут допросы. Маркиз передал монету Паулю, справедливо подозревая, что моего сына допрашивать будут в последнюю очередь. Кстати, там им на помощь милорд Верд спешит. Так что, может быть, все и обойдется.
— А вам-то какая в этом печаль?
— Может быть такая, что мы с мальчишками и сами не так давно были в бегах. Ни на что не надеялись — и люди нам помогли.
— И вы хотите отдать долг мирозданию?
— Можно сказать и так…
Из пещеры раздался стон — потом задыхающееся всхлипывание.
— Что с ней? — беспомощно посмотрел на меня баронет, сразу становясь четырнадцатилетним мальчишкой.
— Вы позволите достать лекарство из саквояжа?
— Какое лекарство?
— Которое мне прописывал целитель, когда меня спасли из подвала Уголовной полиции.
— А что вы там делали?
— Меня первой заподозрили в том, что именно я покушалась на милорда Верда. Поэтому допрашивали с особым старанием. Настаивали, чтобы я признание подписала. Кстати, вы не знаете, подписала ли что-то ваша матушка?
— Это важно?
— Если будет возможность доказать, что она не при чем — то да. Это возможно будет важно. Хотя… пока вы в бегах… Важна теплая одежда. Какое-то убежище. Помощь.
— Пойдемте, — он убрал шпагу. И протянул мне руку.
И мы пошли на плач.
— Луиза… — тихонько разговаривала я с отчаявшейся женщиной. — Вы позволите называть вас по имени? Луиза. Надо выпить лекарство. Вы успокоитесь — и мы решим, что делать дальше.
— Мамочка, — беспомощно повторял мальчишка. — Я вас никому не дам в обиду.
Она только мотала головой. Это все затягивалось. Приближалась ночь, а проводить ее здесь, пусть даже и в романтике, и во владениях милорда, мне как-то не хотелось.
— Баронет Кромер, — обратилась я к мальчишке.
Он скривился.
— Не нравится? И как тогда к вам обращаться?
— Алан, — представился он по имени.
— Хорошо, Алан. Вы сейчас пойдете, чем-нибудь займетесь. Натаскаете еще дров, например. А мы поговорим с вашей матушкой. Вреда я ей не причиню. Обещаю. Вы же тоже чувствуете, лжет ли вам человек?
— Конечно, — к нему на секунду вернулось высокомерие.
— Я гарантирую, что только хочу помочь.
Он посмотрел на меня с подозрением — но послушался. И вышел.
Я хлестнула женщину по щеке. Потом еще раз.
— Достаточно? — холодно спросила у нее. — Выпьете лекарство.
Она кивнула. Стенания прекратились. Она смогла выпить лекарство, стучала, правда, о чашку зубами знатно. Но справилась.
— Вот и умница. Вот и хорошо, — приговаривала я.
Подождала, пока у нее перестали трястись руки.
— Вы знаете, кто я? — спросила у нее.
— Вы та, в кого Ричард влюбился без памяти. Я вас видела в магазине. У вас было странное выражение лица.
— Я ревновала, — призналась.
— Зря. Мы с Ричардом… Это было… Это было мое детство — даже не юность. А ведь он меня отговаривал выходить замуж за Кромера. Говорил: «Дождись нормального человека». Но семья распорядилась — а я всегда была слишком послушна.
— Зато сын у вас получился — замечательный, — искренне сказала я.
— Как его уговорить вернуться в Академию, а меня предоставить моей судьбе?
— Вы хотите, чтобы он был таким же послушным, как вы? И, наверное, таким же счастливым?
— Жестоко, — проронила она.
— Но справедливо, — ответила я.
— Он испортит свою жизнь.
— Ваш сын живет так, как считает нужным. И это его выбор. На мой взгляд, правильный. Что касается вас — человек, опять же, живет так, как ему нравится. Если ему нравится быть послушной жертвой — то кто же вам виноват. Это ваш выбор. Но если вы хотите жить. Хотите, чтобы сын не только жалел вас, но еще и гордился вами… Тогда — боритесь.
— Бороться, сидя в пещере… Это, конечно, выход, — съязвила она.
Я обрадовалась — значит, приходит в себя.
Зашел Алан с охапкой дров.
— У меня есть артефакт переноса. Я принесла его вам.
— У нас тоже есть артефакт переноса, — насмешливо посмотрел на меня юный баронет. — Иначе как бы мы здесь оказались.
— Говорили, что вы будете укрываться у какой-то старой няньки.
— Там бы нас искали в первую очередь, — как несмышленой объяснил мне сын Луизы — и я зауважала его еще больше.
— С помощью моего артефакта можно путешествовать по разным мирам.
— Да это-то как раз не проблема, — улыбнулась Луиза. — Вы предлагаете так и сделать?
— Наверняка, есть места, где и теплее, и лучше, — поежилась я. — Еще я захватила свой саквояж, чтобы передать его вам. Он специальный, волшебный. Там есть все — разная одежда, мелочи, золото, драгоценности.