Глаза Макса были красные от полопавшихся капилляров, лицо бледное, небритое.
– Что происходит? – спросила она взволнованно.
– Это я тебя спрашиваю, что, мать твою, происходит? – гаркнул он хриплым голосом.
Полина опешила от резких слов мужа.
И тут приметила, что он держит в руках какие-то тетрадные листы.
– А ну, пойдем, – взревел Макс.
Схватил Полину под локоть и увел на кухню.
Когда она увидала, что там творится, ей стало не по себе. Все шкафы открыты, кастрюли стояли на полу, часть тарелок побита. Даже банки с крупами – и те раскрыты, а часть содержимого рассыпана.
– Что ты здесь искал? – спросила она ошарашенным голосом.
– Садись!
Он надавил ей на плечо, заставляя опуститься на стул.
Полина села в полнейшем обалдении. Вздрогнула, когда он кинул перед ней на стол ту кипу листов, что держал в руках.
– Что это такое, мать твою за ногу? – зарычал он, нависая над ней.
Полина наконец обратила внимание на листы.
Взяла первый в руки и побледнела.
«Мой любимый Великан, я давно тебе хотела сказать, что мечтаю заняться с тобой сексом на заднем сиденье машины. Давай сделаем это?»
Дальше Полина читать не стала, ибо и без того прекрасно знала, что там будет описано. Как знала, что было и в каждом следующем письме.
– О боже… – охнула она и прикрыла лицо руками.
Враз почувствовала себя голой, опозоренной, хотя сидела в свитере и джинсах.
Это были письма не для чужих глаз. Она никогда не хотела, чтобы Макс их видел. Это ее личное, глубоко интимное! Ее фантазии, мечты.
– Зачем ты написала эту гнусную мерзость? – спросил Макс с надрывом.
Надо же, для нее это сокровенные мысли, тайные желания. А для него – мерзость. Почему? Неужели Макс считает, что Полина не имеет права пофантазировать на бумаге? Что в этом такого уж плохого? Зачем так злиться, опошлять… Мог же просто спокойно спросить.
Полина поморщилась.
Зачем она их писала? Потому что очень скучала, потому что ей нравилось фантазировать о свиданиях, переживать все эти яркие эмоции.
Хотя правильнее было бы спросить не зачем, а когда…
Эти письма были написаны в период, когда Полина оканчивала школу, никакого секса в ее жизни тогда не было. Были лишь эти фантазии и редкие, до боли целомудренные свидания с Максом. Он ведь даже почти не целовал ее тогда.
Все, что Полине было доступно в тот момент, – вылить свои чувства на бумагу, что она и делала. Но объяснять все это мужу, когда он предъявил их ей с таким видом, совсем не хотелось. Как раскрыть душу тому, кто в нее только что плюнул?
– Макс, где ты их взял? – разозлилась она. – Ты что, полез в…
– Полез! – зарычал он. – Полез и нашел!
В этот момент Полине стало по-настоящему мерзко.
Он что, всерьез полез в бабушкин дом?
Ведь письма хранились у нее на чердаке среди прочего хлама. Аккуратно сложенные в стопочку, запрятанные в ее старые школьные тетрадки. Наверное, надо было их выбросить, чтобы уж точно никто никогда не увидел. Но она вложила в них столько сил и эмоций, что не поднялась рука.
Зачем Максиму понадобилось копаться в ее старых вещах?
Только она хотела это спросить, как он ее опередил:
– Кому ты их писала?
И тут она поняла, почему он такой злой.
Серьезно? У него еще стоит вопрос, кому она их писала? Он идиот?
Надо же, а адресат и не догадался, что письма были ему… Пусть Полина и не собиралась их вручать, потому что ей даже перед собой временами было стыдно за всю ту откровенность, которую выплеснула на бумагу.
Собственно, поэтому она и использовала в письмах прозвища. Чтобы бабушка, даже если она каким-то чудом найдет ее писанину, не поняла, про кого тут речь.
Но Макс-то как не сообразил?
По ее мнению, было очевидно, что Великан – это он. Надсмотрщик – бабушка, ведь ей изначально дико не нравилось, что Полина тайком бегала на свидания к мужчине намного старше себя.
Полина вгляделась в злое лицо Макса, пытаясь понять, не шутит ли он над ней.
А потом до нее дошло, к чему все это светопреставление – муж просто нашел еще один повод ее приревновать. Искал тщательно, перерыл весь дом, но даже на этом не остановился – залез к бабушке.
Только вот ее уже тошнило от того, что приходилось все время оправдываться без вины.
Больше она ни в чем оправдываться не станет.
Полина подскочила с места, вперила в мужа обиженный взгляд.
– Макс, ты сейчас грязными сапогами потоптался по моей душе!
Она думала, муж хоть немного усовестится, но оказалось, наоборот – он еще больше взъярился.