— Север? — очень боязливо и аккуратно обратилась к нему.
— Слушаю, — он повернул голову в мою сторону и приоткрыл глаза.
— Это правда, что ты не один такой, ну в смысле живой парень?
— Правда. Есть еще помоложе или постарше. У нас целое государство. У меня вот дед названный есть. А у моего друга Полтоса — отец. Есть своя Иерархия.
— Но как вы появляетесь?
— Природа нас создает. Нас находят кормилицы в лесу у плотины священного бобра, — невозмутимо пояснил Север.
Чего? Кажется у меня челюсть отвисла.
— Подожди, а к бобриной плотине вы как попадаете?
— К плотине священного бобра, — поправил меня он.
— Не не не, — я замотала головой и замахала руками, — до этого как вас производят?
— Говорю же, природа. Вопрос к ней.
У Севера или плохо со знанием генетики или их бобер и правда священный. Почесав затылок, задала свой главный животрепещущий вопрос:
— Север, а почему никто из женщин не знает о существовании вашего государства?
Видимо Северу было что ответить. Его губы приоткрылись и мышцы лица напряглись, но неожиданно ушные раковины пронзил вой сигнала тревоги. Перепонки задребезжали и мы с Севером прижали ладони к ушам. В окна ударил красный сигнальный свет. Яркий и ослепляющий. Я зажмурилась.
С наружной стороны экодома раздалось:
— Нарушение! Сдавайтесь, вы окружены!
12
Мои эмоции и так были накалены до предела, а тут в голове произошел взрыв. Машинально прижав ладонь к губам, я подавила рвущийся на волю вопль.
Север уставился в окно, щурясь от красных сигнальных огней.
Сообщение от отдела правопорядка повторилось:
— Нарушение! Вы окружены!
Внезапно Север оказался совсем рядом. Я в это время все еще пыталась сдержать эмоциональный порыв закричать. Опустившись на корточки, он сжав мое запястье, тихо и хрипло спросил:
— Думаешь они явились из — за порчи чужого андроида?
В ответ я отрицательно мотнула головой. И Север убрал мою же ладонь от лица, дав мне возможность высказать свои мысли:
— Не думаю, — во рту немного пересохло и говорить было трудно. Слова как и воздух кололи горло иголками. Сглотнув, попробовала объяснить, — отдел правопорядка вызвал меня в суд и оштрафовал, зачем им штурмовать дом? Нет, тут что то другое.
— Понятно, — Север выдохнул.
Он окинул взглядом комнату. Затем поднялся и аккуратно прошелся вдоль стены, прижимаясь к ней. Заглянул в окна.
— Что ты делаешь? — я на корточках придвинулась ближе к нему.
— Смотрю и думаю, как нам сбежать.
— В смысле? — я опешила и попыталась объяснить, — мне нельзя убегать от правопорядка. За побег я совсем без баллов останусь и меня сотрут.
Вот теперь я осознала, что такое страх по полной. Мои собственные слова подкосили меня. Наше общество было идеальным и прекрасным и система для поддержания своей идеальности штрафовала нарушителей. Но если гражданка оказывалась слишком беспринципной — ее ждало «стирание». Этот страшный термин вызывал страх и трепет при одном упоминании. Его не произносили просто так и вообще старались думать, будто наказания высшей меры и не существовало вовсе.
А ведь его использовали только несколько раз за всю историю.
Последний случай произошел несколько лет назад. Одна женщина организовала ряд пикетов. Их требования сводились к праву каждой женщины иметь ребенка по желанию и не платить за материнство огромные баллы репутации. Ее тогда заминусовали в ноль. Но эта особа не остановилась. Кажется ее звали Люси. Люси пошла дальше и на следующем пикете обвинила нашу верховную в коррумпированности и глобальной лжи. О чем именно шла речь, никто не узнал. Все листовки было изъяты, а пикет свернут с первых минут.
Люси впоследствии вынесли приговор — радикально социально опасное поведение и подвергли процедуре стирания. Иначе говоря лишили браслета и вычеркнули из нашего общества без прав.
Чтобы не происходило со стертыми — я лично знать не хотела и на их месте оказаться тем более.
Сейчас под действием пронизывающего ужаса в голове проносилась информация о возможных последствиях и меня замутило. Задрожало все и руки и колени.
Я даже пропустила тот момент, когда Север мне что то говорил. Очухалась только тогда, когда Север поднял меня на ноги.
— Не могу я бежать, мне конец придет, — едва не плача бормотала себе под нос и растерянно крутила головой.
— С той стороны их меньше. Разобьем окно, — на полном серьезе рявкнул Север. — Приготовься!
— Что? Нет! — я просто почти кричала, — нет!