Примирительно улыбнувшись, подруга подняла свой бокал:
— Давай выпьем за твою скорую свободу! Я для этого сделаю все возможное и невозможное. А потом ты… начнешь все заново. Встретишь настоящего мужчину, влюбишься и…
— Нет, — перебила я ее. — Я больше не верю в любовь, Энжи. Нет ее, есть лишь ложь. — И крикнула в ярости: — Кругом одна ложь!
— Так. — Подруга отобрала мой стакан. — Давай пока закончим с деловой частью и перейдем к развлекательной. Что ты хочешь спеть?
— Мой муж козел, — вернула я бокал и посмотрела хмуро: — Есть такая песня?
— Сейчас проверим, — нажала на пульт подруга.
=8=
Через час, уже порядком охрипшая и с трудом держащаяся на ногах, я села на диванчик небольшой звукоизолированной комнаты. Анжи почему-то задерживалась, долго не возвращалась из туалета, и я забеспокоилась, как бы подруге не стало плохо. Подхватила вещи, чтобы проверить, что с ней, как из сумочки выпал сотовый. Мельком отметила количество пропущенных звонков и вздрогнула: что-то с девочками?
Положила сумку и, усевшись, открыла список звонков. Все они были от Жени. Няня не звонила, но на сердце все равно было неспокойно. Я на минуту задумалась, стоит ли мне перезванивать. С одной стороны, у меня от страха даже ладони вспотели, я никогда до этого не позволяла себе уйти из дома, всегда встречала мужа… Как дура, ждала его, а он трахался с этой…
Всхлипнув, я в порыве злости отбросила телефон. Не буду перезванивать! Я была уверена в Кристине, она не уйдет, пока не передаст мне девочек, это записано в контракте. Даже Женя не сможет прогнать няню, не станет выставлять наши проблемы напоказ… Пока не станет.
Телефон в углу снова осветился, запрыгал на полу, а я с ненавистью смотрела на него. Как же близко стоят любовь и ненависть. И как же больно переходить эту грань. Словно вырезают сердце из груди, выжигают легкие, медленно разрывают душу. Остается лишь боль. Как же я была счастлива, когда ни о чем не знала! Упасть с такой высоты сравнимо с падением в бездонную пропасть. Когда думаешь, что вот оно, дно, но проваливаешься дальше. Когда считаешь, что больнее некуда, но страдаешь еще сильнее.
— Лара?
Услышав мужской голос, я обернулась и при виде Фила, который стоял в дверях, торопливо вытерла щеки. Улыбнулась натянуто и спросила:
— Что ты здесь делаешь?
Боюсь, вопрос мой прозвучал вызывающе и грубо, но я сейчас не способна ни на что другое. Когда человеку отчаянно нестерпимо больно, он может лишь сжаться в комок и ждать, когда пройдет приступ. И лучше его в этот момент не трогать, иначе он способен причинить боль другим. Но Фил, казалось, не обиделся. Он взмахнул бумажкой и улыбнулся:
— Я сотрудников нашего центра жду. Мы решили повеселиться… — Снова заглянул в свой телефон и нахмурился: — Не понимаю, у меня написано, что они ждут меня, но тут только ты… Не подумай плохого, я рад, но…
— Дай посмотреть, — снова вытерев щеки, я протянула руку. — Ой, Фил, ты перепутал клуб, — прочитав адрес, покачала я головой. — Тебе нужно…
— Не нужно, — мягко перебил он и обрадованно улыбнулся: — Я не особо хотел идти. А ты здесь одна?
— Нет, — я махнула на дверь: — Анжела скоро вернется.
— Понятно. — Фил огляделся: — Можно я закажу себе выпить? Я так спешил, что в горле пересохло. — Прошел и, сделав заказ на экране, медленно обошел небольшую комнатку: — Я ни разу не был в караоке…
Раздался хруст, и я похолодела. Мой сотовый! Фил склонился и виновато проговорил:
— Не заметил, что тут смартфон. Это твой? Боюсь, я должен тебе новый.
— Не нужно. — Я поднялась и попыталась отобрать телефон. — Я сама способна купить…
И замерла с протянутой рукой: теперь нет. Не могу, потому что раньше Женя оплачивал счета, а я, как он и просил, “работала мамой и женой”. И вот он, крах моей “карьеры”. Уронив руку, я отступила и, опустив лицо, снова не смогла сдержать слез.
— Что-то случилось? — осторожно спросил Фил. Он усадил меня на диванчик и заглянул в глаза: — Я могу помочь?
Я молча помотала головой: не могла даже слова вымолвить, слезы душили. Да куда же провалилась Энжи?! Фил осторожно вытер мою щеку и улыбнулся:
— Ты всегда можешь обратиться ко мне, Лара.
Я всхлипнула, ощущая, как вновь подступают слезы. Нет, мне нельзя пить, это делает из меня принцессу Несмеяну. Стоило услышать доброе слово, как захотелось опереться на твердое мужское плечо. Видимо, лишившись поддержки в лице мужа, я потеряла почву под ногами. Значит ли это, что я разучилась стоять на своих ногах?