Я полистала бумаги.
— Ого, — отозвалась уважительно, — это очень интересно, Фил! Ты для этого уезжал в Англию?
— Именно, — кивнул он и пододвинулся вместе со стулом, хотя между нами и так почти не осталось места. — И я хочу предложить тебе принять участие в этом эксперименте.
— Конечно, — улыбнувшись, отодвинулась я. — Я поговорю с девочками. Уверена, им понравится твоя новая программа. А Даша будет в восторге от перспективы прокатиться в каникулы по Англии…
— Нет-нет, — перебил меня Фил и снова пододвинулся. Наклонился так, словно хотел поведать тайну, и проговорил: — Я предлагаю тебе принять участие, Лариса. Ты прекрасно владеешь языком, иди ко мне преподавателем.
Я так изумилась, что даже не стала отодвигаться. Проговорила:
— Но я же мама.
— Ты никогда не была… как это у вас говорят? Клушей! Ты умная женщина, и мне неприятно смотреть, как ты зарываешь свой талант в землю.
— Ничего я не зарываю, — возразила я. — Мы с Женей договорились, что он зарабатывает деньги, а я обеспечиваю ему надежный тыл. Занимаюсь домом и детьми. Знаешь, Женя ценит мой труд и никогда не называет меня клушей.
— Прости, если обидел, — белозубо улыбнулся Фил. — Я хочу лишь, чтобы к твоему личному счастью добавилось и профессиональное. Ты будешь чувствовать себя реализованной, — приблизился так, что я ощутила его дыхание на своем лице, — будешь приносить пользу детям, как всегда мечтала.
Показалось, или он посмотрел на мои губы? Резко поднялась:
— Я и приношу. — Посмотрела сверху вниз и, положив листы программы, добавила: — Своим детям. Спасибо за предложение, я поговорю с девочками.
Пошла к выходу, когда Фил произнес по-английски:
The house does not rest upon the ground, but upon a woman[1].
Я обернулась, а Фил улыбнулся и пожал плечами:
— Он не рухнет, — произнес он уже по-русски, — если ты немного подумаешь о себе и своих желаниях.
— Я думаю о себе, Фил, спасибо.
— Вот бы и Женя больше думал о тебе, — неожиданно проговорил Фил.
— Что? — вздрогнула я. Почему-то сразу вспомнилось то видео. — Ты о чем?
— О чем? — Фил поднялся и, приблизившись, открыл дверь: — Мне было бы приятно, если бы мой друг по достоинству оценил то сокровище, которое оказалось у него в руках. — Помедлив несколько секунд, рассмеялся: — Позволил бы тебе работать!
— Он и не запрещал, это мое решение, — проворчала я.
Снова скрестила на груди руки и вышла из кабинета Фила. Нервы ни к черту, почему я сразу подумала об измене, когда Фил сказал это? Нет, Женя верен мне. Это точно. Надо забрать девочек и ехать домой. Ужин нужно приготовить до приезда мужа, чтобы Женечка мог расслабиться после тяжелого трудового дня.
=2=
Евгений
Заебали! Неужели так сложно не лажать? Уволю к чертовой матери этих придурков!
Я рванул узел галстука и ослабил его. Терпеть не могу эту удавку, но статус и должность обязывают. Как же осточертело быть вечным должником у семьи, друзей, клиентов и даже сотрудников. Я сел за стол и потянулся за вискарем.
— Черт! — Бутылку так и не достал. Вспомнил, что через два часа встреча с важным заказчиком. Выпить не выйдет, но успокоиться надо.
С фото на столе на меня смотрели мои девочки: жена и дочки. Ради них я все это терплю, ради их благополучия и улыбок рву жилы. Даже то, что сейчас произойдет в этом кабинете ради спокойствия в доме. Я несколько минут рассматривал лица любимых, но гнев все еще клокотал внутри. Фоторамка отправилась в стол, подальше от моих глаз. Сейчас мне нужны не угрызения совести, а спокойствие.
— Жанна, зайдите ко мне, — вызвал я секретаря по коммуникатору.
Это должно помочь выпустить пар. Всегда помогает.
— Запри дверь, — бросил я ей, едва девушка зашла в кабинет.
Жанночка отличалась понятливостью и покорностью, поэтому сразу поняла цель ее вызова.
— Как скажете, Евгений Анатольевич, — промурлыкала она, расстегивая свою блузку на ходу. Ее большая тяжелая грудь в кружевном лифчике не оставила бы равнодушной даже ангела, что уж говорить о простых смертных вроде меня. Мне нравилось мять ее округлую пышную грудь, щипать напряженные соски, чувствовать теплую тяжесть в своих руках.
Я отодвинулся от стола, уступая место моей очень старательной секретарше.
Вся злость ушла в возбуждение, когда Жанна опустилась на колени и уверенными движениями принялась расстегивать ремень и ширинку.