— Прекрати немедленно, — резко сказал он. — Догадываюсь, что сейчас ты выбираешь мне в спутницы жизни Синди Кроуфорд, никак не меньше. Я бы с ней со скуки помер…
И вдруг напряжение разом спало, я рассмеялась:
— Откуда ты узнал, о чем я думаю?
— Просто я тебя чувствую.
Остаток вечера протекал в более спокойной обстановке. Я подкрасила ресницы, единственное, что я умела делать. Провела щеткой по своим коротким волосам и надела любимый сарафанчик. В нем я сейчас выглядела лучше прежнего — здорово похудела. Неожиданная потеря веса пошла мне на пользу: с чуть запавшими щеками лицо смотрелось моложе, шея удлинилась, а самое главное, не обвисла кожа.
Вышла к гостям, а вернее — к одному гостю (Джордж по-прежнему пребывал в одиночестве), в хорошем настроении, зная, что выгляжу очень даже неплохо. По-моему, они были того же мнения, это читалось по их взглядам. Александр протянул мне бокал с вином.
— Может, вам с Джорджем пора уже перейти на «ты»? — предложил он. — Вы оба — моя семья…
Муский улыбнулся, потянувшись ко мне с бокалом:
— Если не возражаете, я — Джордж.
— Совсем не возражаю, — поспешно произнесла я. — Меня зовут Юлия.
Наконец явились Ростовы, поднялась обычная в таких случаях суматоха, сделалось шумно.
Катя, не закрывая рта, говорила, и никто не в состоянии был ее прервать. У них на вилле ее излишняя говорливость не была такой докучной — у Кати как у хозяйки дома было много разных забот, она суетилась, то и дело выходила, обрывая фразу на полуслове. Но отсутствием памяти не страдала, потому что, когда возвращалась к собеседнику, заканчивала прерванную мысль. Сейчас, присев на подоконник, она громко восхищалась видом из окна.
— Ты только посмотри, Алеша, эх, Париж — это Париж… Здесь вольно дышится…
— У нас дышится лучше — нет этих жутких автомобильных выхлопов, — вставил ее муж.
— Ну, ты скажешь. — Катя пожала плечами. — Я имела в виду духовную жизнь!
Александр позвал ее на кухню, а я почувствовала неприятный укол в области сердца. Это я должна была заниматься приготовлениями к ужину, а не он, и уж тем более не кто-то из приглашенных гостей. Но повар из меня был никудышный. Что же обижаться на других, сама виновата, не научилась толком готовить. Еще один минус мне как женщине. Если б я заставила себя возиться с кастрюлями в темной тесной кухоньке ради воскресного обеда с дочерью дома, а не в ресторане, может статься, мои отношения с ней сложились бы по-другому. В нашем случае отрезание пуповины означало все большее отдаление, вплоть до отчуждения. Вполне возможно, отсюда брались моя нынешняя тоска по материнству и претензии, обращенные к своему животу, безжалостно пустому. Будь по-иному, я б тогда не тосковала по новому ребенку, а скучала по своему, от которого все больше отдалялась. Открывшееся мне так поздно чувство — любовь к мужчине — изменило меня, сделало похожей на других женщин, а ведь любая женщина в первую очередь стремится к материнству. Особенно если материнство осталось не до конца реализованным. Как в моем случае. Совершенно непонятный страх, который возникал во мне на протяжении всех этих лет даже при одном только упоминании о беременности, теперь вдруг оборачивался своей противоположностью — ностальгией по материнству, по интересному положению, сопровождающемуся до карикатурности деформированной фигурой. Помню, с каким неодобрением я каждый раз наблюдала за своей беременной дочерью…
Катя внесла горячую супницу, которую мы вместе со столовым сервизом и приборами взяли на этот вечер в прокате. Александр принес тарелки с закусками. Они с Катей еще покрутились между кухней и комнатой, а потом последовало приглашение к столу.
Это было что-то невероятное. Александр сумел приготовить огромное количество блюд. И сделал все это сам.
Морские гады, крабовый салат, суп из черепахи, фаршированные перепелки и вдобавок десерт — потрясающий французский торт, купленный им. А вот где — не хотел сознаться. Катя каждый раз при перемене блюд выражала свое восхищение:
— Ну правда, Саша, ты разминулся со своим призванием. С такими способностями тебе впору открывать ресторан где-нибудь поблизости, скажем на Монмартре.
— Кто знает, может, и придется, — ответил он, — если моя книга провалится…
— А когда она выйдет? — заинтересовался муж Кати, Алексей.
— На днях, точнее, в первых числах сентября. Здесь и одновременно в Америке, две презентации сразу. Но на этих янки я особо не рассчитываю… — Он небрежно махнул рукой.