— Да, да, помним, еще бы, — вежливо ответил Бродяга, хотя на самом деле никак не мог узнать их очередного гостя. — Ты понял, кто это? — тихо спросил он Гилли.
— Конечно, — ответил Гилли шепотом. — Он борец, поэт и учитель.
— А еще он писал памфлеты, — добавил Лиам, который тоже быстро догадался, кто перед ними. — Ты «Смертоносную машину» неужели не читал?
— Так это Пирс! — воскликнул Бродяга. — А я его себе представлял таким высоким, крепким…
Он опять посмотрел в угол комнаты, но там уже не было никрго.
Именно в эту минуту, как потом вспоминал Гилли, его охватило какое-то дурное предчувствие. Он ясно понял, что вся эта затея не кончится добром.
— Ну, — слабо начал он, — на сегодня хватит? Ведь столько мы тут сидим… Я уже замерзаю…
— То есть как это — хватит? — возмутился Бродяга. — Мы же еще ничего толком не узнали. Ни Сида Вишеса не видели, никого вообще из певцов.
— Да не появится этот Сид Вишес, — вздохнул Гилли. К этому времени он уже ясно понимал, что появляющиеся в углу комнаты фигуры не что иное, как плоды его собственного воображения, которым придавала ощущение реальности крепко вбитая в головы товарищей школьная программа. История, грамматика, литература… Ну, что еще? Химия, физика?
В углу комнаты блеснули какие-то светящиеся шары с налепленными на них черными блямбами, смутно напоминающие увеличенные в десятки раз модели углеводородов.
— Ой, — воскликнул Лиам, — что это было?!
— Ничего, — ответил Гилли, — ничто и никто. Я понял теперь, никакие это не духи, а просто наше воображение. У кого-нибудь в голове мелькнет какой-то образ и сразу всем передается. А нам кажется, будто это на самом деле. Понятно? Ой, что это?!
Образ, представший перед ними на этот раз, был более чем реален: щурясь от внезапно вспыхнувшего света, они увидели в дверях спальни разъяренного Хумбабу.
— Я так и знал! Я давно тут слушаю. Так и знал, вы здесь занимаетесь чем-то безобразным.
Хумбаба протянул руку и схватил за ухо Гилли, сидящего ближе всех к двери.
— Ну, отвечай ты, что вы здесь делали? — Он наклонился к самому лицу Гилли. Воспользовавшись этим, мальчики быстро убрали «следы преступления» и юркнули под одеяла. Один Гилли, как пленник, оставался сидеть на полу. — что же ты молчишь? Боишься признаться? Вы играли в карты, да? — слабые пальцы Хумбабы впивались в его ухо. — А если твой отец узнает, как ты себя ведешь?
— Да плевать мне на отца этого! — неожиданно для себя спокойно сказал Гилли. У Хумбабы от гнева перехватило дыхание.
— Как ты смеешь! Ублюдок поганый! — Он выпустил, наконец, ухо Гилли и, видимо, не находя больше достаточно резких слов, сильно ударил его кулаком по лбу. Не издав ни единого звука, Гилли потерял сознание и повалился мешком. Растерянно посмотрев на распростертое на полу тело, Хумбаба повернулся к другим мальчикам:
— Ну, кто еще принимал в этом участие?
— Я! — тут же отозвался Бродяга, садясь в кровати. По удивленному лицу директора было ясно, что он не ждал немедленных признаний. Чувство товарищеской чести явно не входило в его расчеты.
— В этом я не сомневался. А еще кто?
— Я тоже, господин директор, — раздался спокойный голос Лиама.
— И я! — добавил за ним Эдан, как всегда старающийся подражать своему другу.
— И я… Я тоже… — Трое оставшихся мальчиков поняли, что запираться уже бессмысленно.
Задыхаясь от гнева, Хумбаба переводил взгляд с одного на другого. Вдруг он заметил лежащего под одеялом Михала, который усиленно делал вид, будто только что проснулся.
— А ты, сынок, неужели и ты тоже?
— Да, и он, — громко сказал Бродяга.
— Я не тебя спрашиваю! Ну, Михал, я жду.
— Нет, нет, господин директор, я спал, я даже ничего не видел.
Хумбаба вздохнул.
— Ну смотри… Если ты солгал… Ладно, поговорим обо всем этом после завтрака. Это касается всех вас и тебя, сынок, — он опять повернулся к Михалу, — тоже. Разговор будет серьезный. — Внезапно он вспомнил про Гилли: Макгрене, а ты что молчишь? Твои товарищи имели мужество признаться.
Гилли молчал. Растянувшись на полу под простыней, он производил впечатление мертвого.
— Ладно. — В голосе Хумбабы ясно звучала смесь брезгливости и страха. — Ты, Поуэр, пойди, приведи сюда нашу экономку. А вы пока осторожно поднимите его и положите на кровать. — Он повернулся и вышел из комнаты.
Как только за директором захлопнулась дверь, Гилли вскочил с пола. На лице сияла улыбка.