Второй обретенной способностью стало умение прыгать в высоту - меня, зареванную и несчастную, смог снять со шкафа физрук, и то спустя полчаса.
А посреди класса валялась коробочка с выпавшей из неё дохлой мышью, перевязанной красной ленточкой.
На следующий день мы с Арсением и нашими родителями стояли в кабинете директора, которому клялись и божились, что больше никогда подобного не сотворим. Потом Севка просил прощения у меня, а затем мы оба - у дяди Жоры, гневно трясущим гипсом на правой ноге. Парадоксально, но именно во время отмывания актового зала (это нам директор устроил трудотерапию, чтобы дурью поменьше маялись), мы с Севкой помирились и даже подружились. Немного. Моя первая любовь понемногу сходила на нет, и уже через год, когда Арсик заканчивал школу, я вовсю страдала по своему однокласснику и рыдала на груди Арсения, описывая нечеловеческие муки от неразделенной любви. Он меня утешал по мере сил, но, при этом пообещал, что если Славка (мой новый обоже) будет делать нехорошие поползновения в сторону моей девичьей чести, он ему морду набьет.
******
А теперь, ровно восемь лет спустя, я смотрела на клон той самой памятной коробочки и понимала, что ни за что её не открою. Одногруппники, привлеченные выражением ужаса на моем перекошенном лице, взяли нас в плотное кольцо и с нетерпением ждали, что же будет дальше.
- Бери, - прошипел Виталька, он же староста нашей группы, пытаясь почти насильно меня облагодетельствовать.
- Не надо, - жалобно попросила я, пряча руки за спину.
Виталик покраснел и начал на меня наступать, а я соответственно - пятиться. Народ оживился и начал делать ставки, на то, что победит - его грубая сила или моя козья упертость. До этого они спорили, буду я с ним встречаться или нет. Не то, чтобы Виталька мне совсем не нравился, но как-то что-то... Не мое, короче.
Наконец, Виталику надоел этот фарс, и, быстренько ухватив меня за локти, он сунул-таки синюю гадость мне в руки. Не знаю почему, но мне показалось, что внутри коробочки что-то двигается. Если дохлую мышь я ещё и смогла пережить, но при мысли, что мне подарили живого грызуна, даже орать не стала - просто шваркнула со всей дури коробку об пол. Что-то звякнуло, брызнуло, и нас окутало настолько едкое ароматное облако, что вся группа, чихая и кашляя, за считанные секунды эвакуировалась в коридор. От нас с Виталиком все старались держаться подальше, потому что мы благоухали так, что глаза слезились.
- Это что было? - просипела я, пробиваясь к распахнутому окну. Пофигу, что на улице минус пятнадцать, лучше замерзнуть, чем задохнуться. - Ты мне газовый баллончик подарить решил?
- Дура!!! - заорал Виталик. Все, кого не отпугнуло наше амбре, шарахнулись от его вопля. - Это духи были. "Опиум"!
- А, их ещё моя бабушка любит! - вякнул кто-то со стороны, и я поняла, что, если не хочу проходить свидетельницей по уголовному делу, нужно быстренько отсюда уходить. Староста нехорошо раздул ноздри и пошел искать самого говорливого, а я поспешила сбежать из этого бедлама. Оставалась всего одна пара, лучше уж потом отработаю, чем буду объяснять преподу, почему от аудитории несет, как от мыловаренного завода. Да-да, духи оказались настолько ммм... запашистыми, что тут скорее можно было сказать о ядреной вони, чем о приятном аромате.
При попытке влезть в маршрутку, я заметила, что остальные пассажиры пытаются отодвинуться подальше и дышать через раз. Это показалось мне обидным, потому добираться до дома пришлось пешком. А поскольку жила я не так, чтобы близко от универа, то в родной двор я заходила замерзшая и злая. За прошедшие полчаса я поняла - во всем виноват Севка. Нет, а что? То, что его уже несколько лет в городе нет, потому как он отправился учиться в столицу, где и остался работать, ничего не значит. Это он меня напугал, значит и в сегодняшнем виноват тоже Арсик! Так, он приезжал пару недель назад, значит, явится ближе к восьмому марта. Нужно придумать для него какой-нибудь сюрприз... Мысленно выбирая для Арсения наиболее болезненный вид казни и беззаботно шагая по дорожке, я не обратила внимания на высокого парня, который при моем появлении замер и начал подкрадываться к беззащитной жертве.
- Попалась, рыжая! - гаркнул кто-то мне на ухо и схватил за талию.
Я медленно повернулась, уже зная, кого увижу. Насмешливые серые глаза внимательно осмотрели меня с головы до ног, и, сжав меня так, что аж ребра хрустнули, Севка прошептал, почти прижимаясь губами к шее:
- Не поверишь, но я по тебе соскучился!
- Я тоже, - с трудом просипела, пытаясь выбраться из его хватки. - Пусти, медведь, задушишь ведь! - А у самой, как тогда, сердце заколотилось и коленки затряслись, когда его увидела. Севка выглядел настолько сногсшибательно, что я расплылась в счастливой идиотской улыбке и даже забыла, за что пару минут назад хотела его прибить. Но парень сам напомнил, отодвинувшись и брезгливо принюхавшись:
- А чем от тебя так воняет?
И вот тут я вспомнила все. И тогдашний свой позор, и сегодняшнюю вынужденную прогулку, и то, что он вообще гад редкостный...
- Ты! - гавкнула я, ткнув пальцем ему в лицо и чудом не оставив без глаза. - Это ты во всем виноват! Да если бы не тот тупой розыгрыш, уууу... - Мне не хватало слов, чтобы высказать всю степень своей обиды, поэтому я подло поставила Севке подножку и толкнула. Парень, не ожидавший такого коварства, хотя и насторожившийся после моей проникновенной речи, послушно грохнулся спиной в сугроб.
- Эй, Милка, ты чего? - довольно миролюбиво поинтересовался он, не торопясь подниматься. Правильно, между прочим, я бы его снова туда свалила, просто из принципа. Немного отдышавшись, я четко и по существу, опустив все рвущиеся с языка эпитеты, изложила суть своих претензий. И знаете, что сделала эта, не побоюсь этих слов, сероглазая сволочь?! На середине моего повествования он начал хихикать, а к концу, так и вовсе уже ржал в голос. Это показалось до того оскорбительным, что я не раздумывая плюхнулась на него сверху и, зачерпывая ладонями снег, начала запихивать его Севке под куртку, приговаривая:
- Это тебе за мышь! - Ещё один снежок за шиворот. - А это за синюю коробочку! - Тут мои руки перехватили и зажали в теплых ладонях.
- Я все понял. Значит, во всем я виноват?
- А кто же ещё?! - в моих словах было столько изумления, что Севка просто не нашелся, что ответить. А я балдела. Как бы не убеждала себя, что все - забыла и вспоминать не собираюсь, а, оказывается, первую любовь так просто из сердца не выкинешь. Поэтому, пользуясь случаем, я просто тихонько сидела на нем, любуясь такими родными глазами, чуть резковатой линией скул, пухлыми губами... Ой, что-то меня совсем не туда понесло.