- Вот тебе “братец” инициативы, вот и цветочки. А какие будут ягодки?
Только-только отзвучали куранты на Спасской башне. Уставший генсек с усилием, тяжело встал, подошел к окну - первый снег кружился над вечерней Москвой. Но не было покоя в душе, что все время тревожило, как будто надоедливый комар пищал в голове. Брежнев окинул взглядом кабинет - все, как обычно: бумаги на столе, перекидной календарь, сбоку столик для телефонов конференц-связи, портреты “классиков марксизма - ленинизма” на стене. И все же грыз, грыз червячок сомнения, что-то не так. И не сказал, что хотел и не убедил Устинова. И с Громыко практически не поговорили, так, перебросились парой десятков фраз и предложений. А время уходит, как песок сквозь пальцы, и совсем недавно, как вчера, живо вспомнилось детство - вот ему три года, огромное, бесконечно яркое, синее небо над головой, мягкая теплая земля и застрявшая травинка между пальцами ног. И большой, с угрожающе наклоненной головой и здоровенным оранжевым носом, зло шипящий гусак.
Брежнев незаметно для себя улыбнулся - тот детский страх, эти мурашки по спине он помнил и сейчас. Как давно это было, и как быстро пролетело то благодатное время.
“Эх, где мои семнадцать лет?” - Брежнев сделал несколько наклонов и приседаний, помахал руками.
- Витя, что молчишь?
- Да о чем говорить, учишь тебя, учишь. Опять все коту под хвост. Условились же, о чем говорить с Устиновым. Хорошо, что помянул о связи и ОКБ, но о приоритете авиации и создании высокоточного оружия не сказал. Какое именно, будет сокращение армии не пояснил: что сократятся наполовину личный состав мотопехоты, а дивизий ВДВ и спецназа даже увеличится не сказал. И о сокращении именно высокозатратных и не нужных уже программ вооружения помянул только “Берег”, - ворчливо прочитал нотации Викторин.
- Ладно Витя, на сегодня все - поехали домой, сегодня “Кабачок 13 стульев” показывают. Хочу успеть.
Брежнев уже почти дошел до дверей, но вспомнил об обещании посетить чекистов. “Надо съездить, но не с пустыми руками. Пусть все знают, какое значение теперь придается органам”, - Ильич опять вернулся к столу, вдавил клавишу селектора.
- Соедините меня, пожалуйста, с Михаилом Андреевичем.
Глава 10.
Генсек решал проблемы огромного масштаба и исторического значения, что, несомненно, будет отражено в анналах истории. Хотя кто знает? Может быть и наоборот, плюнут в след, поминая недобрым словом. Как принято на Руси поминать прошлых царей и правителей, чуть ли не со времен царя Гороха. За окнами Кремля простиралась одна шестая часть суши - Советский Союз. И, проживая в этой стране, люди по праву гордились этим. Каждый Съезд партии, Пленум или Конференция громогласно провозглашали очередной успех нашей промышленности, сельского хозяйства или науки. Советский человек, несмотря на то, что не мог в массе позволить себе отдыхать на Канарских островах, или на Кипре, и не у всех были не то что иномарки - обычный “жигуленок” у подъезда родного дома. Но жилье исполком выдавал людям бесплатно, согласно очереди, а профсоюз так же, почти безвозмездно оделял добросовестных тружеников и передовиков производства, путевкой в санаторий, дом отдыха, или пионерский лагерь. Ялта, Сочи или Гагры раскрывал свои жаркие гостеприимные объятия.
“Зубодер” бесплатно лечил зубы несчастному больному, хирург почти безвозмездно, ну не считать же коробку конфет или бутылку коньяка за взятку - так, подарок от благодарных пациентов и родственников, кромсал плоть больного. И заболевшие люди бесплатно лечились в больнице. (Несмотря на гневные восклицания нынешних либерастов, кои воспоследуют незамедлительно - смертность от бесплатной медицины не шла ни в какое сравнение от нынешней, Условно-бесплатной, по полису, или же задорого, в частной клинике.) Очкарик-школяр, читающий учебник наморщив лоб, или студент, пропускающий лекцию, не тратили ни копейки на обучение, ну если только на книги и питание. Так же были, как принято говорить на партийных Съездах, “отдельные недостатки” - в обслуживании населения, быту и обеспечения продуктами питания. Но человек Страны Советов бороздил просторы космоса, опускался на недоступные, океанские глубины, выплавлял миллионы тон стали, чугуна, алюминия. Строил тысячи заводов и пароходов. Делались десятки тысяч станков, и сложнейшие, уникальные турбины. Изготовлял, пусть несколько угловатые по дизайну, но весьма надежные и точные часы и приборы. Выпускались свои телевизоры и холодильники, стиральные машины и магнитофоны. Гордо вздымаясь ввысь, росли невиданные ранее ГЭС. Они строились под звон гитар, и энтузиазм молодых комсомольцев и беспощадный жор мошкары. Несмотря на вечную мерзлоту и беспредельные морозы, прокладывались железные дороги в Зауралье и Заполярье. Да разве есть, что-то невозможное для советского человека? Граждане СССР с гордостью носили звание “Народ-победитель”.
Конечно, люди жили по-разному. У каждого своя жизнь, кто-то жил побогаче, кто-то победнее. Но, можно было смело идти к соседу и просить десятку до получки. Сосед давал в долг, и не мучился потом бессонницей. И не угрызался по очереди женой и тещей, “А вернет ли должник деньги?!”. Социализм был, конечно, не рай. Но Викторин, теперь живя в СССР, чувствовал в душе покой. “А там, в будущем” - вспоминая свою жизнь в новой “демократической” России, где так много было неотступной и аморальной рекламы, где магазины были полны товаров, с десятками сортов как бы колбасы, жил как человек, потерявший нечто неосязаемое, но очень важное. Что нельзя взять руками. Это можно понимать сердцем. В СССР люди жили, имея идею. Пусть каждый гражданин понимал идею по-разному, и видел разные пути ее реализации. Но она была. Народ-победитель хотел построить сказку - чтобы все люди жили хорошо. Разные люди - плохие и хорошие, способные, талантливые, и не очень, сильные и слабые. И чтобы был мир во всем мире. Это в характере русского, а теперь и советского человека. Во время “демократии, свободы и равноправия” не было сказки, была безжалостная борьба за выживание. Но хватит о больше грустном, а может и веселом для кого-то.
На перекидном календаре, куда обычно Брежнев записывал планы и впечатления от прошедшего дня, появилось несколько строчек: ” Посетить Юру, и встретиться с Байбаковым. Поставить на Бюро вопрос о новых членах и кандидатах (Байбакова в члены, Лигачев, Рыжков, Примаков в кандидаты). Переговорить с Пономаревым о новых отношениях со странами народной демократии, и снизить безвозмездную помощь. Переговорить с Устиновым и посетить коллегию Минобороны. Заказать, новый костюм, похудел. И сказать, что бы поменяли воду в кабинете”. Планы и проблемы были у Генерального секретаря, но были они и у простых тружеников. Проблемы есть у каждого. Были трудности и у работников торговли.
После известных событий в магазине Љ54 в семье Лозинской Мары Аркадьевны наступил “траур”. Рухнуло все материальное благополучие семьи. Мара Аркадьевна была уволена, с формулировкой “за дискредитацию и халатность”, практически с “волчьим билетом”. Ее вызвали в Октябрьский райком партии, и исключили из партии. А это уже конец всем жизненным перспективам. Мира обзвонила всех родственников и знакомых. Многие просто отказались говорить с ней, все почему-то или срочно заболели, или не оказались дома. Хороший знакомый - зам. начальника ОБХСС района, давно и прочно “курировавший” ее магазин, подполковник Подьячий разговаривал грубо, хамил и угрожал. Проклятый “гой” грозился лишить жизни, если она хоть слово вякнет по поводу их прошлых “деловых” отношений. А самый близкий родственник, дядя Моисей слезно просил племянницу помнить о ее трех двоюродных сестрах, и двух племянниках, которые тоже работают в области коммерции. Напомнил, что именно он устроил ее на столь прекрасное место директора. А что так вышло наперекосяк - так это не его вина. Просил ни в коем случае не упоминать их родство на допросах у следователя. Если, не дай Яхве, таковые будут. А в конце посоветовал сходить в синагогу, может, что мудрый раввин Леви Гершон посоветует. Поэтому ничего удивительного, что в субботний октябрьский день, Мира, теперь уже не скрываясь, открыто пошла в Хоральную синагогу. Что сиротливо, и как-то почти незаметно существовала в Спасоглинищевском Большом переулке, все годы советской власти. Паучок - звезда Давида, казалось, говорил мимо идущим людям, - “Нате, глядите, какой я маленький, нет совсем меня. Ну, почти нет”. И в эту субботу служба в синагоге шла своим чередом, правда народу было очень много, последние события всколыхнули мирную заводь маленького сообщества. Черная, кудрявая, с проседью по краям борода Леви упрямо топорщилась вверх, руки привычно сжимали свиток Торы.