- Учитывая это, а также то, что в настоящее время еврейские религиозные общины полностью обеспечены мацой, выпекаемой непосредственно на местах, комитет госбезопасности считает необходимым посылки с мацой, поступающие из-за границы, конфисковывать. В связи с этим, полагаем целесообразным поручить Министерствам внешней торговли и связи СССР дать соответствующие указания таможенным и почтовым службам.
После того как генерал Бобков закончил речь, убрал документы, сел, Юрий Владимирович продолжил:
- Как видите, товарищи, враг самыми разными путями стремится нанести урон нашей Родине. Хочет всячески подорвать идеологические устои страны, посеять религиозную, национальную, межэтническую рознь, в том числе избирая и такие пути.
При этих словах Суслов отвлекся от бумаг и насторожено, как пес принюхивается к запаху, держа нос по ветру, уставился на Андропова. Между тем тот продолжал:
- Используя грязные приемы борьбы с нашим государством. Хорошо, что товарищи проявили бдительность и не допустили, не дали нашему идеологическому противнику нанести урон советскому государству. Не дали встать на гибельный путь сионизма несознательной слабо политически ориентирующей части советского народа. Конечно, необходимо отслеживать таких граждан, обьяснять, воспитывать, но особо несознательных лиц надо наказывать. Но здесь, товарищи, не надо перегибать палку. Это больше все же идеологическая недоработка.
После этих слов, Суслова будто пружиной подбросило, идеолог партии резко вскочил:
- Это что значит идеологическая недоработка? Тут может речь идти только о слабо ориентирующихся в вопросах религии гражданах. Идеологический отдел ЦК КПСС, вы, товарищ Брежнев, знаете, проводит огромную пропагандистскую работу. Этой пропагандой охвачен практически весь СССР, за исключением белых медведей, - пошутил Суслов, поправил очки, хохолок на голове воинственно топорщился. Грозно посмотрев на окружающих, продолжил:
- Весь советский народ. Да, товарищи, охвачен пропагандой весь народ. И если находятся агенты сионистов, то это изгои, отщепенцы, по сути, прямые агенты врага. Это недоработка органов госбезопасности, что эти вражеские агенты не были выявлены ранее. И имели возможность осуществлять здесь у нас свою враждебную деятельность.
Тут уже взял “алаверды”, в смысле заговорил Андропов.
- Это вы, Михаил Андреевич, правы. Эти люди отщепенцы общества, но нам их не на парашюте сбросили и не на лодке они приплыли к нам. Они родились здесь и уж с этим точно ничего ни поделаешь.- Главный чекист развел руки в стороны. Сквозь стекла очков было видно, что он не на шутку рассержен. Еще бы, можно сказать в собственном доме устраивают выволочку.
- За их спинами стоят сионисты всего мира. Миллиарды долларов тратятся на подрыв советского строя. Нужно принимать меры, а не принижать ту опасность, что грозит нам из-за упущения в идеологической работе. И здесь отчетами о проделанной пропагандистской работе не отделаешься. А то мы сядем в лужу. Конечно, успехи в идеологической работе имеются. Но не надо путать живую работу и показуху. Есть почва для ростков национализма и религиозной обособленности. Леонид Ильич, не вижу смысла молчать, из многих республик и областей страны поступают сигналы. На собраниях и политинформациях люди присутствуют без желания, многие не посещают эти идеологические мероприятия. А сами политинформации проходят формально для галочки. Конфликты на национальной и этнической почве возросли. Особенно среди молодежи.
Суслов вскочил опять. Лицо, обычно бледное, украсил нездоровый румянец, уши покраснели, глаза смотрели зло, очки сползли на кончик носа. Воздух в комнате как будто загустел.
- Подобная оценка деятельности идеологических органов партии чревата политической близорукостью. И, не побоюсь этого слова, грозит политической ошибкой. - Палец Суслова как перст судьбы уставился вверх. Выдержав паузу, Суслов посмотрел на генсека.
Викторин до сих пор не без интереса наблюдавший за словесной дуэлью Суслова и Андропова решил, что шефу пора вмешаться.
-“Ильич, проснись. Проспишь царство на боку-то лёжа, как говаривал один золотой петушок.
-А чего?” - Опять задремавший Брежнев выпустил из рук блестящую золотом саблю. Та громко стукнула по столу. На миг воцарилась тишина.
- “Просыпайся говорю”. - уже начал злиться Викторин
Брежнев встал, сонным взглядом окинул присутствующих. Чекисты сидели притихшие и несколько ошарашенные, столь открытым и ожесточенным конфликтом двух руководителей. Но и руководители тоже, были удивленны и ошарашены глубиной взаимной неприязни. У Суслова зловеще поблескивали глаза, того и гляди прожжет дырку на Андропове. Что-то тихо шептал себе под нос. Смотрел на оппонента с ненавистью. Глава КГБ сидел бледный, с капельками пота на висках.
- “Ну, не стой памятником, говори - подзуживал Викторин - пусть заканчивают пререкаться и выяснять, кто лучше работает. Не за этим собрались”.
Ильич грозно сдвинул брови, сделал значительное лицо. Величаво откинув голову назад и расправив плечи, заговорил.
- Да, товарищи, хватит пререкаться. Здесь не место выяснять, кто лучше работает. Не затем пришли. В смысле собрались. Необходимо подумать, как помочь друг другу. Партии единство нужно? Значит, и помогать друг другу нужно. КГБ это не просто органы. Это глаза и уши партии. В стране они должны отслеживать все процессы. Тем более, что мы окружены врагами. И главная цель врага расколоть наши ряды, партийные в первую очередь, и уничтожить наше советское государство. Тут надо не выискивать недостатки друг друга и защищать честь мундира, а сказать спасибо, что вовремя замечена проблема.
” Ну как, Вить, хорошо я сказал?”
- “Отлично. Прям Цицерон, честное слово. - чревовещал Викторин.
- Чего? … А, ну да, слышал. Из итальянских товарищей будет?
- Ну, вроде того. Хорошо говоришь, не молчи. Давай, жги дальше, Ильич”. Генеральный секретарь довольно заулыбался, не так часто “братец” его хвалил. Воодушевленный продолжил:
- Надо отметить, что идеологический отдел партии, лично товарищ Суслов, проводят огромную работу. Есть ли недостатки? Так я скажу прямо, по партийному, как коммунист - есть. Но, кто не работает, тот не ошибается. В целом идеологическая работа приносит результат. А вот устранить недостатки необходимо… Брежнев удовлетворенно замолчал. Потом продолжил.
-Да, и что с этой мацой делать будем?
Суслов первый поднял руку:
- Леонид Ильич, разрешите. И, увидев поощряющую отмашку первого, заговорил:
- Думается, надо запретить все эти сионистские штучки. Ишь чего захотели! Я и в глаза не видел что такое эта маца? - Михаил Андреевич достал клетчатый платок из кармана, сосредоточенно и тщательно протер очки. Со значением, выдержав паузу между словами, произнес:
- Нам эта маца не нужна. Хлеба им не хватает что-ли? Закрыть все синагоги, к чертовой матери. Это опиум для народа. А кому не нравится - скатертью дорога. Мы никого не держим, у нас незаменимых нет. Пускай в Израиле мацой питаются сколько влезет. Хватит евреям за народные деньги по синагогам шляться, бездельничать. Вообще, распустили мы сионистов, делают что хотят, вмешиваются в наши внутренние дела. Мы ж им бородинский хлеб и сало не шлем! - Конечно, главный идеолог партии был интернационалист, а как же. Но “избранный” народ все же недолюбливал. И старался вставлять палки в колеса всем деятелям коммунистической партии и международного социалистического движения, если они, на свою беду, оказывались потомками Авраама. И вообще действовать старался под лозунгом “лучше меньше, да лучше, а еще лучше, если и нет вообще”, имея в виду любителей мацы. Ветер антисемитизма, с подачи идеологического отдела, сильно холодил чувство любви и желание жить в СССР талантливым евреям. Увы, многие из них покинули Родину и пополнили духовную “копилку” других стран. Россия бездумно легко расставалась с талантливыми людьми с чёрными глазами и несколько большими носами. Эти сыны Авраама становились известными бизнесменами, владельцами банков и магазинов. Талантливые ученые и профессора подымали научный уровень американских “Митрофанушек”. Рос квартал Брайтон Бич в Большом Яблоке. Были, конечно, и шустрые ребята, которые влившись в сплоченные ряды мафиозных “семей”, удивляли Америку гибкостью ума и “русской” смекалкой. И всех этих евреев во всех странах звали русскими. Сердце и душа многих эмигрантов на веки остались в России. Где были могилы их предков, где жили друзья и подруги, и остались воспоминания о юности и первой любви. Но нельзя было даже увидеть одним глазом могилы отцов и детей. Строго было с этим. Строго.