Ощупываю пальцами свою прическу. Пышные, длинные волосы утром вымыты и тщательно собраны в пучок, чтоб не мешались во время работы. Кожа гладкая, свежая. Каждый день я ополаскиваюсь настоем из специальных трав, придающих коже запах свежести на сутки.
Может, ему моя одежда не нравится? Я растерянно провожу ладонями по зеленому халатику. Он великоват на пару размеров, но не носить же форму в облипку! Это смотрелось бы пошло.
Только эльф мой опрятный вид оценивает совсем иначе:
— У богатого, именитого спонсора вряд ли вспыхнет интерес к скромной, безликой девочке.
— Что за бред! — взрываюсь. — Такое вообще-то обидно услышать!
Эльф морщится и с упреком цокает языком.
— Следи за выражениями, Лена. Грубость и просторечия в общении с эльфом неуместны.
— Разумеется, — коротко выдыхаю и отправляюсь на выход.
На пороге палаты оборачиваюсь, готовая уязвить его своей приторно-сладкой обходительностью. — Спасибо, что согласился мне помочь. Я очень это ценю, мой любезный, безымянный учитель.
— Зови меня Таниэль.
— Таниэль красивое имя.
— Потому я его и выбрал.
— Так оно не настоящее? — возмущаюсь, всплеснув руками.
— Видишь? Опять эмоции, — удовлетворенно кивает эльф и закрывает глаза. — Имя — один из множества способов держать интригу. Не благодари.
Когда я выхожу из палаты, то с облегчением выдыхаю. Никогда не была расисткой, но… Эльфы — народец душный, как ни крути.
Глава 10. Красота становится обузой
— Виол, сделай меня красивой.
Подруга только что вернулась с работы, выглядит утомленной, а я сумела днем поспать, принять освежающий душ, и сейчас готовлюсь к ночной смене, накручивая очередную прядь на плойку.
Наверно, я что-то делаю неправильно, потому что длинные, каштановые волосы все время норовят раскрутиться. Такими темпами придется завивать их до следующего затмения.
— Ты и без кудряшек красивая, — бормочет соседка, зевая и на ходу сбрасывая форму на пол. — У меня сегодня была не смена, а сплошной мрак. Сил никаких не осталось.
— Что стряслось, Ви?
— К нам поступили четверо богатых стариков. Перебрали на какой-то вечеринке для богатых господ. Тебе не передать, сколько засаленных комплиментов и двусмысленных предложений услышали за день эти бедные уши, — страдалица указывает на свою голову. — Официально тебе заявляю: я кончилась. Схожу в душ, смою с себя эту грязь, а потом — спатки.
— Ну, пожалуйста! Помоги! — отчаиваюсь я.
Виола прекрасно разбиралась в женских премудростях вроде наложения косметики, причесок и выбора одежды. Без ее советов чувствую себя жалким котенком, которого выкинули из лодки в середине пруда.
— Почему именно сегодня? — стонет она. — Приглянулся кто-то на работе?
Чтобы не вдаваться в подробности, киваю.
Подруга, совершенно не смущаясь полураздетого тела, встает перед трюмо. Нахмурившись, рассматривает мое отражение и задумчиво переводит взгляд с зеркала на мою чашку с дымящимся кофе. Берет в руку чашку и, убедившись, что никто не возражает, до конца выпивает обжигающий напиток.
Затем Виола отбирает плойку и принимается за каштановые пряди, которые в ее опытных руках начинают быстро преображаться.
Через пол часа перестаю узнавать свое отражение. Казалось бы… Здесь завитая прядка кокетливо свисает, там заколотая прядка слегка выбивается из общего ряда. Но в целом, вся укладка выглядит произведением искусства. Косметика из запасов Виолы завершает мое преображение. Мои глаза никогда не блестели так ярко, губы никогда не казались такими нежными, а скулы точеными.
Пока я разглядываю в зеркале новую, непривычную себя, Виола роется в шкафу и приносит зеленый халатик. Года три назад она еще подрабатывала санитаркой, поэтому форма сохранилась на память, для ностальгии. И вот теперь она пригодилась для дела.
Тонкая талия и округлые бедра вдруг становятся настолько очевидны, что я даже зажимаю распахнутый рот рукой, пытаясь удержать глупые охи, не подходящие образу дивной красавицы.
— Ну, можешь ведь, когда захочешь! Давно было пора за себя взяться, — удовлетворенно кивает Виола. — Все. Я — в душ, а ты… иди к своей цели.
Я бросаю взгляд на часы, хватаю заранее приготовленные вещи и направляюсь в другую часть города за эльфийским ужином для своего то ли мучителя, то ли учителя.
Наверно, моя улучшенная версия снимает с предохранителя мужской интерес. Я привлекаю столько мужского внимания, что начинаю искренне мечтать о том, чтобы стать невидимкой.