— Нет. Давай поставим многоточие… Хотя бы, — бормочет эльф и неожиданно льнет к моим губам своими, пальцами осторожно прикасаясь к щеке.
Его губы, красивые, но самые обычные, прикоснувшись к моим, заставляют меня дрожать от странных, новых ощущений, словно плавящих действительность в чем-то нереально волшебном. Боги, он пролез в мою голову сквозь защиту феи?!
Я уже целовалась с парнями, и не раз. Однако кроме азарта первооткрывателя и легкого разочарования ничего в тех поцелуях не нашла. А сейчас…
Отпрянув от парня немного медленнее, чем надо, бью его кулачком в грудь и шепчу:
— Нет. Точка! Точка! — повторяю, чтобы убедить и его, и себя.
С водительского сиденья раздается деловитый бас Шортумха:
— Уважаемые пассажиры! Лена и… друг Лены. Мы на месте.
Поскорее выскакиваю из машины, и орк тоже выходит. Он достает из кармана связку ключей, один отделяет и протягивает мне:
— Ключ от заднего входа, держи.
— Стесняюсь спросить, откуда у тебя этот ключ… — тяну, задумчиво на него поглядывая, до конца так и не поняв, когда неуклюжий подросток успел превратиться в этого уверенного громилу.
— Хорошо, что стесняешься, — усмехается орк. — Верни мне при первой возможности.
С легкостью оказавшись внутри, мы проходим по молчаливым коридорам больницы. Натаниэль время от времени останавливается, чтобы прислушаться к происходящему, а я спешу вперед, торопясь заступить на свой пост.
Аккурат на своем стуле обнаруживаю спящую Наришу. Под головой девушки торчит кончик раскрытой книги. На мой взгляд, идеальнее ситуация быть не может!
— Это же не ты ее усыпил? — спрашиваю, кивнув на полукровку.
В ответ эльф мотает головой и, обогнав меня, заходит в комнату мед братьев.
Про себя я ругаюсь. Что он вытворяет? Пациентам нельзя туда, как и женскому персоналу!
Зайти следом в помещение я не решаюсь. И даже шепотом боюсь его звать, чтобы не разбудить коллег. Стою в дверном проходе, жестами подзываю и беспомощно наблюдаю, как Натаниэль останавливается возле спящего Грега.
Зачем он нарушает все мыслимые рамки?
Совсем скоро, через двадцать минут, мы с Наришей пойдем делать утренний обход. К тому моменту, если он надумал исчезнуть, эльф должен успеть уйти.
Лорд склоняется над спящим на диване Грегом, лицо которого освещает ночник, проводит ладонью по щеке парня и что-то шепчет.
Через несколько секунд, показавшихся мне вечностью, Ла Имри выпрямляется и приближается ко мне, к дверному проему.
Я бесшумно закрываю дверь и полушепотом набрасываюсь на эльфа:
— Зачем ты ворвался к ним в комнату? Нельзя, знаешь ведь!
— Крыса, — говорит он тихо, — больше нам не навредит.
— Грег, конечно, идиот, но «крыса»?!
— Этот рыжий только на вид милашка, а на деле он слил в соц сети информацию. Обо мне.
— Твоя магия подкачала, — не удерживаюсь от шпильки. — Надо было ему внушать правильной настрой не только в мой адрес, но и в свой тоже… Так что ты с ним сделал?
— Учись мне доверять, союзник, — шепчет Ла Имри и исчезает за входной дверью.
Глава 24. Мстительность — удел слабых
Не помню, как добралась до дома. Кажется, большую часть пути я проделала на автопилоте. Мозг отказывался полноценно включиться и функционировал в аварийном пунктирном режиме.
Даже билет на автобус я купила в полузабытье… И купила ли? Хорошо хоть, что вышла на правильной остановке. Да и то благодаря водителю, что не поленился растолкать меня, своего постоянного клиента.
За последние сутки я прожила, считай, полноценную жизнь, в которой встретилась с неприступным спонсором нашей больницы, подрядилась его уничтожить, умерла ненадолго и узнала много нового про фей.
По возвращению домой слышу голос Виолы. Она говорит мне о чем-то, только я не в состоянии воспринимать смысл сказанного. Едва дохожу до кровати, как проваливаюсь в сон.
Пробуждаюсь от непрерывных тычков и невыносимо громкого голоса:
— Эй, человек-сон! Пора вставать! Проснись и пой, пташка! Глаза открой…
— Оставь меня… Я только-только легла… — ворчу сквозь сладкое, расслабленное, манящее в себя вернуться небытие.
— Только легла?! Легла ты ровно семь часов назад, дорогуша! Твой будильник начал верещать пол часа назад. Еще чуть-чуть — и опоздаешь на работу!
После этих неприятных слов я, наконец, поднимаюсь и заставляю непослушное тело включиться в рутину.