Наверно, на фоне стресса психозы во мне растут, как грибы после дождя. Такими темпами и до панической атаки недалеко…
Выбором этого места Эль Граса явно пытается меня впечатлить. И я бы непременно впечатлилась роскошной атмосферой, если бы не была взволнована по другим причинам.
— Как ты? — мужчина, одетый сегодня в баклажановые брюки и небесного цвета рубашку, галантно отодвигает мой стул и помогает сесть. При этом наклоняется к моим волосам и с шумом вдыхает аромат ленции, заставляя пружиной сжаться все мышцы. Наверно, мстит за вчерашнее.
Дыхание перехватывает, с трудом отвечаю ровно, не пуская панику в голос:
— Доехала с комфортом, благодарю.
— Ну?
— Что «ну»? — переспрашиваю, растерянно комкая в руках салфетку.
— Пока мы дожидаемся ужина, ты можешь задавать мне вопросы. Только предупреждаю, милочка, — эльф упирается обоими локтями на стол, становясь сразу на пол метра ближе.
— Со шпионами у мня разговор короткий. Болезненный и очень короткий.
Святые орки! Он мне угрожает!
Надеюсь, под белым платьем и длинными волосами не заметен тот ручеек пота, что заструился у меня по спине. И надеюсь, мой голос звучит достаточно непринужденно, когда я отвечаю:
— В таком случае научите меня общаться со шпионами! В последние время некоторые личности чересчур назойливо выпытывают у меня частную информацию.
Эльф улыбается, и на гладких щеках появляются ямочки. Улыбка настолько преображает мужчину, что кажется, будто у него два эго: одно темное и одно очень-очень светлое. Он беззаботно смеется:
— Ты заставляешь чувствовать себя параноиком, милочка. Хотя казалось бы… Простая санитарка!
— У простой санитарки может быть много навыков. Например, она замечает, когда собеседник уходит от ответа, отвечая вопросом на вопрос.
— Видишь ли, — улыбка эльфа становится еще шире, — ты так прекрасна, что я теряю нить беседы. Нельзя меня в этом винить. Я утопаю в твоих глазах, а ты мне даже спасательный круг не бросаешь!
На этих словах официант приносит нам ужин, и я с тоской отмечаю, что если наш разговор продолжится в таком же духе, то придется уйти отсюда ни с чем. И тогда все мое волнение и мое желание помочь окажутся напрасными.
Ем и пью машинально, размышляя, что мне делать.
Отпиваю глоток рубинового напитка и задумчиво произношу:
— Этот напиток напоминает мне вкус винограда из детства. Сладкий, немного терпкий и с легкой кислинкой…
— Я не любил виноград в детстве, — отмахивается мой собеседник.
— А что любили?
— Мне мало радостей дозволялось в детстве. Сейчас мне доступно гораздо боль…
За долю секунды взгляд собеседника холодеет, и он с подозрением щурится:
— Я тебя проверил! Ты не связана ни с одной газетенкой… На кого ты работаешь?
Эль Граса хватает меня за запястья железными пальцами. Тело пронзает боль, когда наманикюренные ногти вонзаются в мою кожу. Оглядываюсь, желая закричать и… замолкаю, парализованная увиденным.
За соседним столиком ссорится молодая пара. Судя по разъяренным лицам и летящим на пол тарелкам, они делает это громко.
Однако, кроме щебета птиц, я ничего не слышу.
Лишь сейчас понимаю, что прозрачные стены вокруг столиков возведены для звуконепроницаемости. Кричи, не кричи — никто не услышит. Никто не придет ко мне на помощь в эту стеклянную ловушку.
Становится трудно дышать.
Кто знает, войду ли я живой в завтрашний день.
Если сейчас же не убедить его в своей искренности, моя шпионская карьера закончится, так не начавшись. Да и жизнь, наверно, тоже.
Глубоко вздохнув, иду ва банк:
— Я работаю на себя.
— Рассказывай! — приказывает эльф, и я подчиняюсь.
Глава 28. Ты настоящий боец
— Я узнала, — объясняю Эладиусу — что главный спонсор отказался спонсировать нашу больницу. Закрытие больницы — это потеря источника доходов. Но главное даже не это. Мои коллеги помогают мне подготовиться к экзамену на медсестру. Если закроется больница, подготовка затянется, и моя мечта не исполнится.
Я нарочно привираю, говоря о себе в эгоистичном ключе. Думаю, такому, как Эладиус Эль Граса проще поверить в чей-то шкурный интерес, чем в альтруистичные мотивы. Он слушает меня без тени улыбки и даже не моргает, как змея. Словно боится упустить движение бровей или губ, что могло бы выдать неискренность моих слов. Пытается разглядеть ложь, которой мне не избежать.
Чтобы не поддаваться нарастающему ужасу, отворачиваюсь в сторону ссорящейся парочки. Чашка, запущенная красоткой, врезается в стеклянную стену и разлетается на мелкие осколки. Чашка. Не стена.