Ирис чувствовала себя подавленной и растерянной. Ей нужно было спустить пар на ком-нибудь, хотя бы мысленно, и дворецкий стал для этого подходящей кандидатурой.
В комнату вернулась горничная с постельным бельем. Она рассказала Ирис, где найти ванную, и предложила помочь разобрать чемодан.
Ирис отказалась. У нее никогда в жизни не было прислуги, поэтому в присутствии горничной ее охватывала неловкость.
Она быстро привела себя в порядок и отправилась ужинать.
В столовую вошла со священным трепетом. Более гостеприимной комнаты она отродясь не видела. Лепнина на стенах, мебель светлого дерева, голубая скатерть на столе. Окна выходят на восток – значит, по утрам тут солнечно. Но сейчас снаружи висит бархатная темнота – не зловещая, как на столичных окраинах, а уютная.
Хотелось бы оказаться здесь при других обстоятельствах. Ирис было горько от того, что она так и не встретилась с хозяином «Черного дуба».
Барон хотел увидеть ее. Но его мечты не сбылись, их оборвала смерть. Теперь Ирис тут незваная гостья, и никто ей не рад.
Однако госпожа Эрколе встретила ее сердечной улыбкой.
– Простите, ужин скромный. У меня совсем нет аппетита после того, как мой брат…
Она приложила платок к глазам. Ирис промолчала – ей было грустно, но нужных слов не находилось.
За ужином прислуживал дворецкий. Ирис вздрагивала каждый раз, когда он возникал за ее стулом и его рука с длинными пальцами и крепким запястьем ставила перед ней тарелку.
Рекстон двигался совершенно бесшумно. Черный костюм сидел на нем как вторая кожа – дворецкого словно облили темнотой.
Когда его услуги не требовались, он отступал в угол и сливался с тенью. Он и сам походил на тень, но в то же время его присутствие невозможно было оставить без внимания.
Несмотря на роль слуги, Рекстон казался подлинным хозяином дома. Очевидно, что госпожа Эрколе привыкла во всем на него полагаться. Она говорила с дворецким уважительно и часто ловила его взгляд, как будто ожидая подсказки. Он был не только ее верным слугой, но и также ее союзником и опорой.
Как же Ирис не хватало Клодины за столом! Но она рассудила, что не стоит шокировать новую родственницу привычкой ужинать в компании куклы.
***
«Скромный» ужин состоял из нескольких холодных закусок и запеченной форели под сливочно-лимонным соусом.
Госпожа Эрколе клевала как птичка, но держалась так изящно, что хоть картину с нее пиши. А вот Ирис стоило больших усилий не набивать полный рот – так все было вкусно.
Они с отцом не голодали, но питались однообразно и в основном трактирными блюдами – готовить порой было просто негде. Изысканный обед на керосинке в ночлежке не сварганишь, будь ты хоть трижды искусный повар.
Приборов перед ней положили слишком уж много; для каждого блюда полагалась своя вилка или ложка.
Ирис не разбиралась в тонком этикете, поэтому брала тот прибор, который казался удобнее. Пару раз наверняка ошиблась, но надеялась, что тетя Грета не станет думать о ней хуже из-за этого.
А что о ней думает дворецкий, ее ни капли не интересовало. Не его это ума дело, о гостях судить.
– Сейчас подадут чай, и мы всласть поговорим, – слабо улыбнулась госпожа Эрколе.
Рекстон принес поднос и выставил на стол… паровоз.
Странная медная штука имела колеса, две трубы, из которых поднимался пар, угольный ящик и несколько датчиков и манометров. К передней части паровоза был приварен краник.
Брови Ирис полезли на лоб.
– Это самонагревающийся чайник, – пояснила госпожа Эрколе, страдальчески морщась. – Внутри кипяток, заварка, угли. Это сделал мой брат. У Гвидо было хобби – мастерить необычные вещи.
– Увлекательное занятие! – одобрительно воскликнула Ирис. Барон с Финеасом – ее настоящим отцом – нашли бы общий язык. Да и сама Ирис любила помогать отцу и копаться в шарнирах кукол.
– Занятие увлекательное, но далеко не безобидное, – вздохнула госпожа Эрколе. – Гвидо взялся механизировать всю усадьбу. У нас есть самоскладывающиеся стулья, будильник с сюрпризом и туфли с лезвиями – чтобы подравнивать траву во время прогулки. Изобретательская жилка Гвидо не давала ему покоя. Один лишь Рекстон и мог его урезонить. Например, Гвидо изготовил приспособление для снятия обуви. Рычаги крепко обхватывают ногу, и при этом чуть ее не отрывают. Рекстон сумел убедить Гвидо не предлагать свое изобретение гостям, пока он его не доработает, иначе мы бы разорились на протезы для знакомых, – объясняла госпожа Эрколе. – В доме постоянно что-то грохотало, взрывалось… Но теперь нам будет этого не хватать.