Глава 27
Вики
— Извини, мы были на картинге и совершенно забыли про время, — говорит Томас, когда он вскоре поле семи вернулся с Луисом.
Я проглатываю злобные комментарии. Луису срочно нужно в постель, чтобы утром быть готовым к началу недели. Каждый раз трудно приводить его в норму после насыщенных выходных, проведенных с отцом. Тем не менее, вероятно я бы тоже привела его не раньше или позволила ему ещё поиграть с Тильдой. Так что я не хочу казаться стервой и веду себя вполне миролюбиво. Я не буду спорить, я сейчас слишком счастлива для этого.
— Хорошо. Ведь всё прекрасно, моё сокровище? — обращаюсь я к нашему сыну.
Потому что ему – нашему сыну, плевать, каким паршивым мужем был Томас. К тому же, кажется, Томас взял курс на сближение. Как-то я потеряла из виду в последние месяцы то, что у него тоже есть приятные стороны. Ну, по крайней мере, некоторые.
— Это было супер-охрененно, — отвечает Луис.
Что там было про приятные стороны? Я кидаю на Томаса испепеляющий взгляд. Он в извинении пожимает плечами.
— Я работаю над этим, — говорит он тихо. В конце концов, он истолковал мой взгляд правильно.
— Мне разрешили проехать три круга с папой на карте. Мама, это было очень весело. Папа, поехали в следующий раз снова туда. Пожалуйста!
— Посмотрим, хорошо? Это довольно дорого, я тебе уже объяснял. Иди, чисти зубы… Мне нужно поговорить с твоей мамой.
Ого! Что тут происходит? С тихим протестом Луис исчезает в ванной комнате, а я с бывшим иду на кухню, и мы встаем в середине комнаты. На самом деле у меня нет желания предлагать ему кофе. Тем более он предпочитает пиво.
— Что-то случилось? — спрашиваю я его.
Если сейчас речь пойдет о сокращении алиментов, я сверну ему шею, расчленю его и заморожу по кусочкам. В любом случае я наконец-то смогу испробовать своё последнее приобретение: ультрасовременный импульсный запайщик для вакуумирования и герметизации.
— Нее, что должно было произойти? Вики, тебе нужно расслабиться. Я хотел предложить, чтобы мы снова были немного добрее друг к другу.
Ой-ой. Заигрывает со мной или что? Слишком поздно, Томас, слишком, слишком поздно. Годы сексуальной чрезвычайной необходимости прошли, потому что я в последние дни действительно великолепно … Хмм, да.
— Определенно добрее, — говорю я.
— Под этим я подразумеваю, что мы должны оставить это ненужное ворчунство. Меня это раздражает. И для нашего ребенка это тоже не хорошо. Когда-нибудь мы определенно получим это в ответ, и всё будет печально.
— Томас, если честно, я очень рада, что ты это так видишь, потому что это, конечно же, правда. Ты прав. Объявляем перемирие, да? Определенно гораздо приятнее, если мы не будем постоянно сориться, только ради Луиса. У меня нет больше сил на это постоянное противостояние между нами. Предложение: ты говоришь мне, если тебя что-то беспокоит, и я обещаю не срываться. И я могу сказать тебе пару вещей, о которых ты хотя бы немного подумаешь. Хорошо?
Я прилагаю усилия и улыбаюсь моему бывшему мужу. В конце концов, я его любила, и, в конце концов, знаю, какого вида улыбки он достоин.
— Хорошо. Между прочим, ты выглядишь красиво. Ты влюблена?
Хм. Это его касается что ли? Да, конечно его это касается, потому что теперь я вместе с Симоном и это не секрет. Я должна признать, что меня, очевидная ревность его бывшей, с одной стороны раздражает, но с другой немного подстрекает. Симон теперь мне тоже немного принадлежит, совершенно верно.
— Поскольку теперь мы друзья, я могу тебе кое-что сказать, — признаюсь я подмигивая.
Я великодушно игнорирую, что он выуживает из кармана фантик от жвачки и убирает ко мне на кухонный стол. Некоторые вещи никогда не меняются.
— Да, я влюблена. Я встретила кое-кого, с кем вполне может выйти что-то серьёзное. Ещё рано, но … но он мне очень нравится. Он живёт в этом же доме, на этаж ниже. Его дочь — это подруга Луиса Тильда, он вероятно уже рассказывал о ней.
Томас смотрит вниз. Слишком много информации? Когда он снова поднимает взгляд, его лицо довольно мягкое. Это его истинное я – к сожалению, которое редко появляется, и, к сожалению, я не могу его надолго сохранить. Всё кончено, но я вдруг растрогалась и могу разреветься.
— Я рад за тебя, Вики. Я знаю, я облажался. И я сам знаю, что я был дерьмовым мужем и, вероятно, в будущем ничего не изменится. Надеюсь, в этот раз тебе повезет больше с твоим выбором. Как его зовут? На всякий случай, если в один прекрасный день мне нужно будет разукрасить ему физиономию, ха-ха.
— Симон,— говорю я с улыбкой.
***
Ещё неделя и я буду сидеть в моём новом офисе. Я только что это узнала от моего ещё-боса и не могу поверить, как на самом деле всё быстро происходит.
— Госпожа Малер, Вы знаете, я не люблю громких слов, но Вы проделали хорошую работу. Смотрите, к этой пятнице даю отсрочку, иначе я должен буду слушать придирки ваших коллег, следующие несколько дней. И езжайте к этому стоматологу и включите ему пару пунктов. Два отчёта я ожидаю, по крайней мере, к следующей неделе. Ах да, и можете летнее предложение этого сумасшедшего учителя йоги подготовить, — приказывает господин Штурценберг по внутренней связи.
— Будет сделано, господин Штурценберг, — ответила я.
С двумя отчетами я справлюсь. Я хочу безупречные рекомендации от этого старого брюзги, чудачества которого, может быть, будет немного не хватать. Но вскоре моим шефом будет господин Вайтер. Надеюсь, всё останется так же прекрасно, как выглядит до сих пор. Никогда наверняка не знаешь. Иногда, самое прекрасное оказывается самым страшным.
Я составляю предложение к встрече со стоматологом, когда раздается стук в дверь моего офиса. Прежде чем я кричу «войдите», тяжелой поступью в своих бесформенных сапогах заходит Ребекка Майер.
— Привет, мне нужно с тобой поговорить, — говорит она без намёка на улыбку на лице. Что неудивительно, потому что Ребекка редко улыбается. Поэтому её трудовой стаж в несколько месяцев был откинут, и её поставили на телефон, где она должна совершать холодные звонки.
— Да, только, пожалуйста, побыстрее, — отвечаю я, — у меня встреча и мне за час нужно подготовится.
— Ну, так тебе придётся выделить немного времени, — злится Ребекка.
Ух. Что только что произошло? Я знаю, что она до сих пор злится, что я получила ту работу – но что я могу с этим сделать? Я была нанята, когда она была раскритикована. Я у неё ничего не забирала, это было решение руководства.
— Ребекка, прошу, мы можем это, наконец, оставить? — спрашиваю я. — А если речь идет о работе здесь … Я скоро уезжаю. Поверь моя выездная работа тоже дерьмо. Я знаю, холодные звонки тем более. Ребекка, мне действительно жаль, что так вышло.
—Пфф, — делает она презрительно. —Ты не такая важная персона как думаешь. Я не хочу твоей дерьмовой работы. Что тебе в голову стукнуло, что ты такое дерьмо по радио наговорила о том, что нужно просто организовывать что-то другое! Помогайте друг другу, и меняйтесь в присмотре за детьми! — подражает она мне. — Виктория, мне кажется, я сошла с ума! Ты на самом деле такая высокомерная? Ты понимаешь, что не у каждого есть такое окружение как у тебя? Твоё интервью является пощёчиной для всех родителей одиночек!