— Симон, — шепчу я после того, как казалось, прошла вечность, я потеряла всякое чувство времени, — я думаю, мы должны убираться отсюда.
— Почему ты шепчешь? — отвечает он. Несмотря на темноту, я вижу его широкую ухмылку прямо передо мной. — Для этого теперь слишком поздно, потому что мы только что создали довольно прекрасный шум.
— Ой! Как неловко.
Как мне теперь появиться на глаза коллегам? О моём старом начальнике я даже не должна думать. О новом тоже. Ну что ж, ничего уже не изменишь, я просто очень обрадовалась публичному признанию Симона в любви; вероятно, эндорфины понеслись вместе со мною. Наверное, это был лучший номер, который видела эта чайная. Я поднимаюсь на ноги и ищу переключатель света, но прежде чем я достигла своей цели, Симон тянет меня вниз, и я приземляюсь на его колени где-то между мусорным ведром и ящиком.
— Что я уже неделю хотел сказать, моя малышка, — бормочет он между поцелуями, которые так соблазнительны, что я снова хочу забыться при выключенном свете. — Я рад такому соседству!
— Я тоже рада нашему соседству, — хихикаю я. Определенно, небольшой перерыв на кофе ещё продолжается.
***
— Ты самая милая собачка на свете, — шепчет благоговейно Тильда и нежно прижимает маленького джек-рассел-терьера к груди.
Дети сидят со своими собаками на серых камнях перед приютом. Луису каким-то образом за десять минут удалось усадить Джимбо на место после истерической радости от встречи. Тильде, вероятно, понадобится ещё много недель, чтобы усмирить непоседливую Ами. Но мы справимся с этим. Я рада, что мы нашему парню завели подружку – это означает меньшую вероятность возникновения конфликтов.
— Ами почти такая же красивая, как и Джимбо, — говорит Луис, взгляд которого сравнивает собак между собой. Тильда слишком занята поглаживанием собаки, чтобы возразить Луису.
— Спасибо, Вики, — говорит она и смотри на меня вверх. Я тронута. Эта маленькая девочка уже глубоко закралась в моё сердце.
— Не за что, моя мышка, — отвечаю я. — Если бы твой папа не одобрил, то получение для тебя собаки не произошло бы так быстро, а теперь мы также можем заняться с ней Аджилити.
Симон, рука которого лежит на мне, постоянно поглаживает меня. Этот момент врежется в нашу память, в этом я уверена. Дети резвятся наперегонки на солнце и не могут поверить своему счастью. Наконец у каждого из них есть собака, но только на ограниченное время.
— Пойдемте на прогулку, — предлагаю я. — Тильда, я не знаю, приучена ли Ами к поводку. Возможно, всё пройдет не очень гладко, но мы должны научить её. Сначала просто веди её, а я посмотрю. Если что пойдет не так, я должна буду взять у тебя поводок, это не ты будешь виновата, а Ами просто необходимо немного времени чтобы привыкнуть, ты не против?
— Хорошо.
— Джимбо уже к этому привык, но иногда и он не слушается. Тогда нужно резко сказать: «К ноге!», — объясняет мой сын.
— Я знаю, я не глупая, недотёпа.
Оба хихикают и уходят со своими собаками. Ами на поводке идёт лучше, чем я предполагала. Вдогонку я и Симон уютно прогуливаемся, держась за руки. Иногда ничего не нужно говорить. Молчание более проникновенно, чем любой разговор. Мы просто идём шаг за шагом, прикосновение за прикосновением, сердце к сердцу; будь на то моя воля, мы бы часами так ходили за нашими детьми.
Я полностью погружена в свои мысли, когда Луис и Тильда разворачиваются и вместе с собаками несутся к нам. Запыхавшись от гонки, они останавливаются перед нами и нелепо мнутся. Очевидно, они не хотят в чём-то признаваться.
Тильда подталкивает Луиса:
— Говори ты, это была твоя идея.
— Не правда, ты тоже хотела это узнать.
— Но сначала ты.
— Давайте вы просто скажите это, — просит Симон обоих. — Это ведь не что-то суперплохое, верно?
— Выходит так, — полагает Луис и подносит руку ко рту, потому что хохочет как сумасшедший тинэйджер. Мы смеёмся.
— Что такого смешного? — спрашиваю я. — Тильда, быстро, объясни нам, над чем вы смеетесь.
— Ну, эм. Вы на самом деле встречаетесь? — с трудом выдаёт малышка.
Ещё больше смеха у детей. Их лица становятся красными, и они едва ли догоняют, такой смешной они находят идею, что их родители занимаются такими вещами.
— Конечно, мы целуемся, — говорит Симон и украдкой щипает меня за задницу. — Вы никогда не видели, как кто-то встречается?
— Фу, — говорит мой сын и мотает головой в отвращении.
— Я хочу это увидеть. Ты тоже, Луис! Папочка и Вики должны поцеловаться. Но не отвратительно.
— Конечно, не отвратительно, — обещает Симон. — Мы целуемся нежно, как это делают только влюбленные парочки.
Он кладет руку мне на щёку, и приятная дрожь пробегает по всему моему телу. Хотя дети наблюдают за нами, будто смотрят захватывающий фильм, я забываю обо всём на
свете и отдаюсь поцелую. Как издалека я слышу восторженный писк обоих, но дальше мы просто обнимаемся. Это было бы идеальное фото свадебного поцелуя.
Эпилог
Симон
Прошло три месяца с момента нашего примирения. Самые прекрасные месяцы моей жизни. Мы великолепно ладим друг с другом, так как Вики и Луис будто всегда были частью семьи. Мне доставляет огромное удовольствие беситься с мальчиком, в то время как Вики в удовольствие устраивать чаепития и другие девчачьи игры.
Теперь предстоит реализовать следующий проект.
Нет. Не нашу свадьбу. Я ещё не осмелился просить её руки. Хотя я совершенно уверен, что она скажет: «Да». Сильвио призывает нас просто решиться на этот шаг. Безусловно, в этот раз он хочет быть шафером.
Но сначала мы ограничимся тем, что сломаем потолок, чтобы из двух наших квартир сделать одну – двухуровневую. Четыре недели я это планировал и с нетерпением жду скорейшей реализации. Если вы хотите к своей возлюбленной, можно пройти путь через очень широкий зал.
Тем не менее, ещё существует одно нерешенное дело, которое в зависимости от результата может испортить моё приподнятое настроение.
Моё сердце бьется в два раза быстрее, когда в зал входит судья, и все встают. Я смотрю через плечо на Вики. Она улыбается мне, но я распознаю на её лице признаки беспокойства. Марион хочет добиться передачи единоличного права на определение места жительства ребенка.
После того как мы снова сели, судья по семейным делам зачитывает формальности, прежде чем объявить своё решение.
— Просьба истца отклонена. Единоличное право на определение места жительства Тильды Дирберг остаётся за её отцом Симоном Дирбергом.
Слёзы счастья — это прекрасные слёзы. Я узнал это с тех пор, как Вики вошла в мою жизнь. Обрадовавшись, я оборачиваюсь к ней. Когда я вижу, что она тоже плачет, я клянусь себе, что остаток своих дней проведу рядом.
И определенно мы ненадолго останемся вчетвером, потому что совсем недавно мы поговорили об общем ребенке. В ближайшее время у нас будет достаточно места. И даже для двух собак.
Конец.