Эмили приумолкла, задумавшись. Была одна мысль, не то чтобы слишком удачная, но ничего другого просто в голову не приходило. Вот бы еще разобраться, почему эта мысль так ее привлекает. То ли потому, что так было бы лучше всего для Мей и опыт первой серьезной и безответной влюбленности прошел бы для девочки относительно безболезненно, то ли потому, что Эмили хотелось самой испытать, как это будет, когда Тони начнет притворяться, будто любит ее? Пусть это всего лишь игра, но ощущения обещают быть незабываемыми.
Эмми?
Она встрепенулась и повернулась к нему.
Я предлагаю следующее: просто не отходи от меня ни на шаг, когда она окажется рядом. И не смотри так. Мне это тоже не очень нравится, но что поделаешь? Искусство требует жертв.
Тони уставился на дорогу.
— Лучше ты ничего не могла придумать.
Эмили так и не поняла, издевается он или нет. Ей показалось, что голос ее так называемого жениха предательски дрогнул. Или она выдает желаемое за действительное? Обеими руками она вцепилась в ремешок сумки у себя на коленях: как ей хотелось ударить его сейчас. Но Тони сидел за рулем, и Эмили пришлось отказать себе в этом маленьком удовольствии.
Я бы придумала, да что-то в голову ничего не приходит, — очень спокойно проговорила она.:—А у тебя есть встречные предложения?
Нет. Мне твоя идея понравилась, — буркнул Тони таким тоном, что Эмили предпочла сменить тему:
— А Мей — единственный ребенок в семье?
Тони задумался, и в глазах у него заплясал озорной огонек, который заставил его спутницу насторожиться.
Насколько я знаю, да, — ответил он наконец. — А почему ты спрашиваешь?
Так-так, — пробормотала Эмили себе под нос, пропустив вопрос мимо ушей. — А Джиллард, наверное, вдовец. Или разведенный.
Когда это ты успела поднатореть в основах психоанализа? — Тони испуганно на нее покосился.
Во время общения с тобой.
Они свернули с шоссе на узкую дорогу в две полосы.
Мы уже подъезжаем? — Эмили снова разнервничалась.
— Не волнуйся, — успокоил ее Тони. — Ты им понравишься. — И, не дожидаясь ответа, быстро добавил: — Еще минут десять, и мы на месте.
Эмили в раздражении закусила губу. Она всегда полагала, что умеет скрывать свои чувства, а на поверку выясняется, что переживания ее видны невооруженным глазом.
Или Тони действительно читает ее мысли? Ей стало не по себе, и она решила не думать об этом, чтобы лишний раз не расстраиваться.
Далеко впереди показался небольшой табун лошадей — явно очень породистых.
— Какие красивые, — заметила Эмили и загляделась на обширное пастбище, что простиралось насколько хватало глаз, и деревянную изгородь, выкрашенную в белый цвет.
— Это коняшки Дэвида, — пояснил Тони. Эмили взглянула на него с удивлением.
Стало быть, отчим Тони владеет целым табуном лошадей. Отменных лошадей! Предупреждать надо, угрюмо подумала она, но тут же сообразила, что богатство для Тони, пожалуй, так же привычно, как пара любимых ботинок. Да, за последние десять лет он сам сколотил себе очень приличное состояние, а теперь еще выясняется, что ее женишок происходит из «древнего славного рода» со своей историей.
А она кто такая? Просто актриса, каких сотни, если не тысячи. Пусть и неплохая актриса, получше многих, но что у нее есть за душой? Только имя, которое она создавала себе сама, без чьей-либо помощи. Эмили даже понятия не имела, кем были ее предки: аристократами голубых кровей или, например, поденщиками.
Всю свою сознательную, взрослую жизнь она боролась с ощущением беззащитности и комплексом неполноценности, которые заработала в детстве. Должно быть, чтобы избавиться от них, она и стала актрисой. Профессия дала ей возможность общаться с людьми знаменитыми и облеченными властью — за столько лет пора бы уже и привыкнуть, но каждый раз, встречаясь с сильными мира сего, Эмили нервничала ужасно.
Со стороны она производила впечатление женщины уверенной в себе, спокойной и уравновешенной. Но это была только видимость. Маска. А за маской скрывалась неуклюжая и издерганная девчонка, которая панически боялась брякнуть что-то не к месту, допустить промах, сморозить глупость… Всякий раз, попадая в общество богатых и светских людей, Эмили терялась и чувствовала себя не в своей тарелке.
Что она здесь делает? Зачем она во все это ввязалась? Разве они — родные и близкие Тони, его партнеры, друзья — примут ее в свою семью, в свой круг? Эмили напряглась как натянутая струна. Она была совершенно выбита из колеи. И этот ее совет Рею. Ну и язык! Она просто не выдержит, если Тони начнет строить из себя мужчину, объятого нежной страстью.
— Прекрати, Эмми.
Тони накрыл своей большой сильной ладонью ее пальцы, судорожно сжатые в кулаки на коленях. Эмили моргнула и нервно огляделась. Погруженная в мрачные мысли, она даже не заметила, что машина остановилась перед вычурными воротами, за которыми начиналась тенистая аллея.
Тони сидел вполоборота и смотрел на молодую женщину непроницаемым взглядом, в то время как в ее глазах отражался панический ужас.
Не волнуйся, малыш. И не накручивай себя. Я уже говорил: ты им понравишься, маме и Дэвиду.
Я здесь чужая, — потерянным голосом обронила Эмили.
Он сжал ее руки.
Ты красивая, умная, смелая и талантливая. Ты сама по себе — целый мир, Эмми. Ты интересная личность. Тебе нечего стыдиться. Ты нигде не чужая, нигде. Ты способна украсить своим присутствием и дипломатический раут, и сельские танцульки, и королевскую свадьбу. Политики, профессора, солдаты, принцы и принцессы — ты со всеми найдешь общий язык. Стоит тебе улыбнуться, и весь мир у твоих ног.
По-моему, он бредит, решила Эмили, но немного успокоенная, все-таки улыбнулась. Тони сжал ее руки еще сильнее.
Вот так-то лучше. Мое семейство — не сборище чудищ, мой сладкий. Они тебя не съедят.
Ласковое слово как-то странно взбодрило Эмили. Тони впервые обратился к ней так, когда они были один на один, без зрителей. Почему, интересно? Чтобы сделать ей приятное? Поддержать? К своему собственному удивлению, Эмили крепко стиснула его руку.
Спасибо, — хрипло выдавила она. — Иногда я бываю такая трусиха, хотя и пытаюсь скрывать свои страхи.
И у тебя это здорово получается. — Он отпустил ее руки и взялся за руль.
Тони припарковался на круглой площадке перед домом, вылез из машины и пошел открывать Эмили дверцу, а она тем временем во все глаза рассматривала усадьбу. Громадный, высотой в три этажа старинный особняк казался естественным продолжением пейзажа, настолько он был здесь к месту. Ослепительно белые стены. Высокие колонны. Широкие, будто искрящиеся, окна. Не хватает только зеленого мха на стволах деревьев, подумала Эмили, и эта, казалось бы, дурацкая мысль неожиданно помогла ей вновь обрести уверенность.
Тони открыл дверцу и подал руку, чтобы помочь ей выйти из машины. Когда Эмили поставила ногу на землю, он склонился и заговорщически прошептал ей на ухо:
Кстати, оглашая список твоих достоинств, я забыл еще об одном.
Эмили в недоумении уставилась на него.
И о каком же? — полюбопытствовала она, почему-то тоже шепотом.
В его глазах заплясали озорные огоньки.
О твоем строптивом нраве. О твоей фантастической способности разделать всякого под орех.
Эмили рассмеялась.
Строптивый нрав! И ты называешь это достоинством?!
Но тебе даже это к лицу, — сказал Тони и, словно в подтверждение своих слов, с треском захлопнул дверцу машины.
Тони! — внезапно раздался радостный вопль и с широкого крыльца, прямо с третьей ступеньки, в его объятия бросилась худенькая девушка в чересчур облегающих джинсах и коротенькой маечке более чем смелого фасона. Тони едва устоял на ногах — девица буквально повисла у него на шее.