Она прекрасно знала цену своей внешности, знала, какое впечатление производит на ребят, и давно привыкла к восторженным взглядам и комплиментам. Честно сказать, последние порядком поднадоели ей по причине своей стандартности и повторяемости. И этот симпатяга Александр тоже лишен какой бы то ни было оригинальности — сплошные штампы, дежурные улыбочки, банальная стрельба глазами.
Санька, однако, нисколько не смутил Женин скепсис. Он продолжал улыбаться во все тридцать два зуба, стараясь заглянуть ей в лицо.
— А тебе какие парни нравятся?
— Мне? — Женя слегка прищурилась и, покосившись на ухмыляющуюся Любу, произнесла веско и значительно: — Пожалуй, те, которые отличаются немногословностью.
Санек понял намек, но не обиделся.
— Ясно. Придется подрезать язык. Тогда есть шанс оказаться в числе твоих любимчиков.
Люба хмыкнула. Женя весело расхохоталась.
— К чему такая жестокость? Мне не нужны жертвы.
— Ребята, по местам! — скомандовал дирижер и несколько раз звучно хлопнул в ладоши. — Начинаем репетицию.
— Так, — засуетилась Люба, — ты стоишь в альтах. Это там, справа. Иди, давай.
— А ты?
— Я в сопрано. А Санек за мной, он в тенорах. В перерыве увидимся. Ни пуха!
— К черту. — Женя на ходу кивнула Александру и поспешила туда, куда ей велела Люба.
Весь первый ряд занимали девушки, во втором стояли юноши, слева теноры, справа басы. Несколько человек с любопытством покосились на Женю, но тут Лось снова захлопал в ладоши и произнес:
— Поем гамму.
Концертмейстерша заиграла, хор звучно и мелодично затянул:
— До, ре, ми, фа…
Женя попробовала тихонько подпевать. Ее голос тут же слился с остальными, создавая приятное ощущение причастности к общей гармонии и красоте.
«…Си, ля, соль, фа, ми, ре, до…» Хор допел донизу и перешел в новую тональность.
— Сопрано, не халтурить! Альты неплохо. Не забывайте про цепное дыхание. — Лось дирижировал, делая плавные пассы руками. — Вот так. Сейчас молодцы! Дальше.
Распевка закончилась. На смену ей пришла другая, затем третья.
— Очень хорошо. — Лось обернулся к пианистке. — Попробуем Верди.
Та кивнула, раскрыла перед собой ноты и с азартом забарабанила по клавишам. Хористы вступили дружно и громко, на мгновение оглушив Женю. Она напряженно всматривалась в ноты, стараясь поймать мелодию, но от волнения в глазах рябило, крючки и точки сливались между собой в полную неразбериху. Женя опустила ноты и молча стала слушать хор.
Ей казалось, что ребята поют хорошо. Во всяком случае, никто не ошибался, все лихо крыли на итальянском. Девушки справа и слева от нее ловко выводили звонкие рулады. «Неужели и я так смогу?» — мелькнуло у Жени в голове. И тут же Лось перестал дирижировать и замотал головой:
— Нет, нет! Так не пойдет! Басы, что вы там спели? Это же откровенная фальшь! Братцы, пора уже разбирать ноты, чай не первый день их видите!
По хору прошел легкий гул.
— Давайте еще раз. Соберитесь, будьте внимательны.
Анна Анатольевна снова сыграла вступление. На этот раз Жене показалось, что она слышит кое-какие огрехи в исполнении: в частности, басы за ее спиной, действительно, пели грязновато и вразнобой. Лось еще пару раз остановил хор, затем все-таки они дошли до конца.
— Так. Сейчас было недурственно. Теперь оставим Верди и займемся а капелла. Возьмите партитуру «Степь да степь кругом». Женя, вы тоже можете петь, здесь совсем легко.
Женя кивнула и, пролистав ноты, вынула нужную страницу.
В это время дверь распахнулась — и на пороге появился среднего роста светловолосый парень. Лицо его было замкнутым и каким-то отрешенным, на тощей фигуре болтался длинный, болотного цвета свитер.
— А, это ты, Карцев? — тут же отреагировал Лось. — Снова опаздываешь? Мы уже двадцать минут как поем. Без тебя Верди хуже некуда, вас ведь в партии раз два и обчелся. Быстро вставай на место.
Странный Карцев, ни слова не сказав, угловатой походкой пересек зал и забрался на станки как раз за Жениной спиной. Она вдруг почувствовала неодолимое желание обернуться и едва удержалась, чтобы не подчиниться ему.
Гул в зале усилился. Девушки и юноши вовсю переговаривались вполголоса. Лось постучал по крышке рояля.
— Тишина. Анна Анатольевна, дайте тон.
Концертмейстер тихонько взяла пару печальных аккордов.
— Внимание! Начали!
Лось взмахнул рукой. В сопрано тихо, едва слышно, родилась щемящая мелодия, словно нарастающий ветерок она переметнулась к альтам. Затем ее подхватили теноры и басы.