— Все отлично, — с набитым ртом произнесла Женя, — Столбовой мне понравился. Кажется, и я ему. Уже дал тему для диплома.
Мать слушала и удовлетворенно кивала.
— Как его зовут-то хоть, профессора твоего? А то ты все по фамилии, неловко как-то.
— Николай Николаевич. Мам, ты бы видела, с какой скоростью он считает! Как компьютер!
— Ты ешь, ешь, не отвлекайся. Положить тебе добавки?
— Нет, спасибо, а то я поправлюсь. — Женя отодвинула от себя пустую тарелку и блаженно откинулась на спинку кухонного уголка. — Уф! Сейчас выпью чаю, посижу десять минут — и залезу в Интернет.
— Не много ли для одного дня? — обеспокоилась мать. — Нужно ведь когда-то и отдыхать.
— Нет, в самый раз, — успокоила ее Женя. — Мне через два дня надо уже полностью во все въехать.
— Въедешь. — Ольга Арнольдовна ласково потрепала дочь по волосам. — Ты же у меня редкостная умница. И характер у тебя отцовский: пока своего не добьешься, не угомонишься.
— Верно. — Женя рассеянно улыбнулась.
Мысли ее уже блуждали далеко, она старалась осмыслить то, что только что вычитала в книге Курицкого, и предвкушала, как удивит Столбового своей подкованностью и осведомленностью. Мать, заметив это, отстала от нее с разговорами, вымыла посуду, взяла на руки Ксенофонта и ушла к себе смотреть сериал.
Женя напилась чаю, дождалась, пока ноющая от долгого согнутого состояния спина хоть немного придет в себя, и тоже скрылась в своей комнатенке. Села за компьютерный стол, вытащила из ящика чистый лист бумаги, взяла ручку.
Для начала она решила составить распорядок на неделю. Семь ноль-ноль — подъем. Пятнадцать минут интенсивная зарядка для поднятия тонуса. Затем двадцать минут водные процедуры. Потом завтрак. Два раза в неделю занятия на кафедре со Столбовым. Еще два раза английские курсы — без них не обойтись, если изучать американскую монографию. Остальные дни — библиотека. Затем — в два обед и снова занятия, на сей раз за компьютером. В десять — ужин. В половине двенадцатого — сон.
Женя закончила писать и пробежала глазами листок. Да, Любка права: времени на отдых не остается. Ну и черт с ним, с отдыхом. Отдыхать и развлекаться она будет потом, когда добьется поставленной цели. Когда ее оставят на кафедре и дадут возможность заниматься любимым делом. А сейчас нужно пахать, как проклятой, и пусть Любка бегает по тусовкам, ездит на шашлыки, влюбляется и страдает — она, Женя, прекрасно обойдется без этого.
Женя вздохнула, вынула из маленькой коробочки пару канцелярских кнопок и приколола листок на видное место над столом. Затем решительно нажала на кнопку и включила компьютер.
4
Три недели она держалась со стойкостью оловянного солдатика: строго следовала своему расписанию, не отступая от него ни на йоту. Столбовой был доволен — за это время она полностью проштудировала Курицкого, одолела больше половины труда американца и начала «Моделирование рисковых ситуаций» Дуброва. Кроме того, Женя отыскала в интернете несколько интересных статей. Две из них были на немецком языке — его она изучала в школе и могла худо-бедно читать со словарем.
Ложиться в половине двенадцатого, конечно, не получалось. Столбовой работал взахлеб, не давая отдыха ни себе, ни Жене и заряжая ее своей энергией. Она почти ежедневно засиживалась до двух часов ночи, а иногда и до половины третьего, но вставала неизменно в семь.
К концу третьей недели ее постепенно охватила апатия. Женя почувствовала, что переоценила свои силы. Ей постоянно хотелось спать, но в то же время она не могла уснуть. Стоило ей лечь и закрыть глаза, в голове начинал роиться целый ворох мыслей, мелькали отрывки из прочитанного, формулы и уравнения.
Ольга Арнольдовна, поначалу старавшаяся не тревожить дочь и дать ей возможность распоряжаться временем так, как она считает нужным, не на шутку разволновалась.
— Женечка, так нельзя, дорогая, — говорила она, пытаясь прекратить ночные бдения за книгами и компьютером. — Посмотри, на тебе лица нет. И похудела ты ужасно, за три недели добрых три кило скинула.
— Ну и хорошо. — Женя упрямо мотала головой. — Любка завидовать будет. У нее худеть не получается.
— Что ж хорошего? Так и до переутомления недалеко. Ты б сходила куда-нибудь, развеялась, а то сидишь сутки напролет в четырех стенах.
— Некогда, мам.
— Неправда! Я сама училась в институте и писала диплом. И на все у меня хватало время. Николай Николаевич замечательный преподаватель, но он, наверняка, не подозревает, как ты себя истязаешь.
— Он сам себя истязает так же.