— Я уже сказала это вчера. Я действительно хочу.
— Тогда мы проведем этот день вместе.
Хината улыбнулась, у нее уже было предположение, чем они займутся сегодня, но для этого нужно было разрешение ее мужа.
— Я бы хотела посетить кладбище и возложить цветы усопшим.
По все той же древней традиции, она не могла посещать кладбище, где похоронены члены клана Хьюга, и Итачи это прекрасно знал. Он так же знал, что она не нарушает семейных устоев, слишком верна им.
— Ты хочешь посетить могилы моей семьи? — На миг его лицо продернулось тенью боли.
— Я хочу возложить цветы твоим родителям. — Хината неуверенно поерзала. — Это дань уважения им… А еще, мне кажется, что ты… Ты ни разу там не был с тех пор… — Высказала она свою догадку.
Он чуть вздрогнул. Едва заметно, словно сам себя остановил от какой-либо реакции на ее слова. Итачи немного помедлил с ответом, а потом все же кивнул.
— Я действительно не был там ни разу с тех пор, как… — Он не договорил, да ей и не нужно было это, голос Итачи был надтреснутым, словно он борется сам с собой.
Хината встала, отодвинув свой стул, на котором сидела, обошла стол, подходя к Итачи вплотную. Он следил за ее действиями взглядом, ничего сейчас не выражавшим, однако, едва она подошла, он повернул на нее голову. Сев рядом, чтобы быть близко и чтобы ничего их не разделяло, она уверено сказала ему, глядя прямо в бездонные глаза цвета звездного неба.
— Я знаю, что то, что произошло тогда — не было вашим… — Снова осеклась, вспоминая, что он просил опустить формальности, однако, когда она волновалась, напрочь переставала себя контролировать. — Твоим желанием.
Кажется, Хината попала в самую точку, потому, что сейчас, сидя так близко, почувствовала, как напряглась каждая мышца его тела. Он не сказал ничего, на лице не отразилось ни намека на эмоцию. Но, то, что она видела — было достаточно, чтобы понять, сегодня возможно будет непростой день. Но, он должен быть. Она так чувствовала, к тому же, так говорили традиции ее клана — возлагать цветы на могилы предков своего мужа обязана была каждая жена.
Но, сейчас Хината хотела этого не из-за дани традициям, а из-за уважения к мужу.
— Итачи. — Она чувствовала, как от напряжения по спине побежал пот. — Я знаю, на сколько трудной для тебя является моя просьба. Я так же понимаю, что тебе будет больно. Но… Вчера я видела в твоих глазах боль, когда ты говорил о той ночи… Мне… Мне хочется помочь тебе, но я не знаю, как могу это сделать. — Хината чувствовала себя немного потеряно, понимая, что возможно зря так резко лезет в душу своему супругу. Но, ее очень тронули его глаза при вчерашнем разговоре. Словно, он молил о помощи… — Просто чувствую, что если мы посетим могилы твоих мамы и папы, ты сможешь… Сказать им что-то важное.
— Они мертвы, что бы я ни сказал — не имеет значение. Потому, что они уже не услышат ничего.
— А мне кажется, там, в Чистом Мире, каждый раз, когда кто-то обращается к умершей душе и по-доброму вспоминает усопшего, они это слышат и чувствуют тепло… — Хината застенчиво улыбнулась, выдавая свои наивные предположения об устройстве этого мира.
Он на время отвел взгляд, словно пытаясь принять сложнейшее для себя решение, а потом вновь повернулся.
— Хината… — Он посмотрел на нее через маску непроницаемости, но глаза излучали боль. — Ты действительно этого хочешь?
— Я хочу почтить память твоих близких, потому, что знаю, что несмотря на то, что произошло, ты любил их, я знаю это. И почему-то мне кажется, что ты и сам этого хочешь. Но, очень боишься. Я буду рядом с тобой, буду держать тебя за руку и мы пройдем через это вместе, ведь ты мой муж… Но, если ты против, я могу посетить это место одна… Но, мне нужно твое позволение…
Он качнул головой, как-то неопределенно, от чего Хината не совсем поняла ответ — было ли это его «да», или это было «нет». Однако, он все еще размышлял над ее словами и девушка решила дать ему время принять решение.
— Тебе не нужно мое позволение ни на что. — Холодно ответил Итачи.
— То есть, я могу посетить это место?
— Можешь, если у тебя есть желание.
— Оно есть. — Кивнула Хината.
— Почему? — Он выглядел очень уставшим, каким-то потухшим…
— Это твоя семья, Итачи-сан… — Она осеклась, но не поправила себя. — А значит, теперь и моя тоже… И я должна возложить цветы и сказать им, что теперь я — часть твоей жизни…
К ее удивлению, он поднялся со стула, резко его отодвигая и подал руку Хинате.
— Тогда, сделаем это сейчас? — Спросил он.
Она приняла его ладонь, тоже поднимаясь, и, одернув свою юкату, молча последовала за мужем. Сердечко волнительно стучалось о ребра, но все-таки, она считала, что правильно поступала сейчас. Они зашли в цветочную лавку и на удивление Ино приобрели много белых лилий и ритуальных благовоний. Итачи принял из рук Яманака огромную охапку цветов и, поблагодарив, вышел из магазина. Хината же, забрав палочки с благовониями, прошептав одними губами, что расскажет все позже, вышла вслед за мужем.
— Вы… Ты сорвался так внезапно, Итачи. — Шепнула она, когда нагнала мужа и оказалась на полшага позади.
Он выглядел безупречно с совершенно отстраненным видом, однако, глаза его говорили Хинате о многом, не все она могла с точностью расшифровать, но точно видела, что сейчас ему было больно. Итачи прошел молча несколько шагов, а потом замер.
— Наверное, единственное, на что я так и не смог найти сил — это заглянуть в глаза прошлому и посетить могилы тех, чьи жизни сам же и забрал. — Холодно процедил он.
Она поежилась, потому что на мгновение ей показалось, что он зол на нее. Но, потом он продолжил, совершенно удивляя и сбивая с толку своими словами.
— Теперь же, я хочу покончить с этим, пока эти силы есть во мне.
— Вот как. — Она задумчиво склонила голову на бок. — Тогда позволь мне стать этими силами.
Она робко продела руку под его локоть, чувствуя, как напряжено его тело, и заглянула в глаза, получив какой-то болезненный кивок в ответ.
Он принял ее помощь и поддержку — самый искренний знак доверия, что когда либо получала Хината от мужа, и она ценила этот момент, идя с ним рука об руку на встречу с каменными надгробиями его семьи.
Могилы Микото и Фугаку они нашли быстро, как глава клана, отец Итачи был похоронен в самом начале вместе своей женой, огороженный большим количеством растущих цветов.
Хината сжала локоть мужа, видя, как он колеблется, словно боясь сделать шаг вперед, поэтому она просто взяла два цветка и сделала шаг вперед.
— Фугаку-сама, Микото-сама. — Хината низко поклонилась, возлагая цветы. Вставив благовония в специальные отверстия надгробной плиты, она вдруг осознала, что не взяла ничего, чем можно их поджечь. Вот ведь растяпа!
Оглянувшись на стоявшего, словно изваяние мужа, она виновато опустила глаза.
— Прости, пожалуйста, я совсем не подумала об огне… — Эти слова будто привели его в чувства и он, сложив печати, приблизился к надгробиям и поджег палочки техникой Катона.
А потом он резко опустился на колени перед могилами родителей, положил руки на высеченные в камне имена и, низко поклонившись, почти касаясь земли, попросил у них прощения. Он точно так же в поклоне просил прощения у них тогда, в ночь кровавой резни и получил благословение отца на то, что тогда совершил, но все-таки до сих пор не простил сам себя.
Потому, что не мог убить своих родителей, его рука не поднималась сотворить это, но еще страшнее была мысль о том, что не соверши он это, умерли бы все, в том числе и младший брат. Он не мог убить, но все-таки сделал это…
— Простите меня… — Снова прохрипел он, окропляя крупными слезами, катящимися с его лица, могильные камни.
Хината была рядом. Она ощущала каждой клеточкой своего тела его боль и понимала, что он слишком долго носил в себе этот груз. Нет, она уверена, он не перестанет себя винить, но хотя бы сейчас, после стольких лет сдерживания этой боли в себе, он ее выплеснет наружу.
Итачи что-то шептал, окуриваемый дымом от благовоний, словно его родители похлопывали его по спине, говоря, что не в обиде на него. Хината мотнула головой, сбрасывая наваждение, а потом присела к мужу и просто обняла его со спины, на сколько позволял ее рост. Точно так же, как однажды обнял ее он.