Тогда казалось, что наши лошади одна за другой посходили с ума. Когда мы приносили им воды, они мчались к нам и принимались валяться вокруг поилки. Лошади не могли ни есть, ни пить. У них судорогой свело шеи, и в конце концов они не могли даже двигаться. Все тринадцать лошадей околели. Это было огромным позором для семьи, а также большой потерей, ведь лошади стоили денег. Затем наступил трехлетний голод. У нас не выпало ни капли дождя, только град, который уничтожил все посевы зерновых. Все были на грани голодной смерти, и семьи начали уезжать, пока из сорока пяти не осталось всего тринадцать. Моя семья выжила исключительно благодаря поддержке монастыря Кумбум, который снабжал нас продовольствием. Мы питались чечевицей, рисом и бобами из монастырских запасов.
Ахамо Дондуп родился рано утром, перед восходом солнца. К моему изумлению, муж поднялся с постели и выглядел так, как если бы никогда не болел. Я сказала ему, что родился мальчик, и он ответил, что мальчик, несомненно, будет необыкновенным человеком и мы отдадим его в монастырь. Только что скончался Чуши Ринпоче из Кумбума, и мы надеялись, что новорожденный будет его новым воплощением. После его рождения в нашей семье больше не было смертей или иных странных происшествий и несчастий. Возобновились дожди, и после долгих лет нищеты вернулось процветание.
С самого начала Лхамо Дондуп отличался от других моих детей. Это был грустный ребенок, предпочитавший уединение. Он всегда убирал с глаз свою одежду и все свои вещи. На мой вопрос, что он делает, он отвечал, что пакует вещи, чтобы поехать в Лхасу и взять всех нас с собой. Когда мы навещали родственников или друзей, он пил только из моей чашки. Он никому, кроме меня, не разрешал прикасаться к его простыням и всегда укладывал их только рядом с моими. Встретив бранящегося человека, он брал палку и пытался его отлупить. Он неизменно приходил в ярость, если кто-нибудь из гостей закуривал. Наши друзья говорили нам, что по неведомой причине побаиваются моего ребенка, несмотря на его нежный возраст. Все это происходило, когда ему было едва больше годика и он только начинал говорить.
Однажды он сказал нам, что спустился с небес. У меня было странное предчувствие, так как за месяц до его рождения мне приснились два зеленых снежных льва и сияющий голубой дракон, летавшие в воздухе. Они улыбнулись мне и приветствовали в традиционном тибетском стиле, сложив лапы у лба. Позже мне сказали, что дракон был Его Святейшеством, а снежные львы – оракулы нечунг (государственные прорицатели Тибета), которые указывали Его Святейшеству путь в новое воплощение. Я поняла после этого сна, что мой сын будет высокопоставленным ламой, но даже в самых безумных мечтах мне не могло прийти в голову, что он станет Далай Ламой.
Когда Лхамо Дондупу было чуть больше двух лет, наш дом в Такцер посетила группа монахов, находящихся в поиске четырнадцатого Далай Ламы. В нее входили Лобсанг Цеванг, цедун (правительственный чиновник), Кхецанг Ринпоче (который впоследствии был до смерти замучен китайцами) и другие.
В первый раз они посетили нас в одиннадцатом или двенадцатом месяце во время обильного снегопада. Выпало около четырех футов снега, и, когда они приехали, мы были заняты расчисткой снега. Мы никого из них не узнали, но поняли, что они, должно быть, из Лхасы, а они не стали рассказывать нам о своей миссии.
Они свободно говорили на нашем диалекте, поскольку уже три года занимались поисками Далай Ламы в наших краях. Им было сказано, что они найдут Его Святейшество ранним утром в месте, которое будет все в белом. Поисковая группа остановилась у нашего дома; они сказали, что сбились с пути по дороге в Санхо, и попросились на ночлег. Я угостила их чаем, домашним хлебом и вяленым мясом. Рано утром на следующий день они тепло попрощались с нами и настояли на том, чтобы заплатить за гостеприимство и корм для лошадей. После их отъезда я узнала, что они искали Его Святейшество, но нам никогда не приходило в голову, что они преднамеренно посетили наш дом.
Через три дня группа вернулась. На сей раз они сказали, что едут в Цонку и попросили показать им дорогу. Муж пошел проводить их, и они отбыли. Еще через две недели они появились в третий раз. Теперь Кхецанг Ринпоче принес на веранду, где играл Лхамо Дондуп, два жезла и поставил их в углу. Наш сын подошел к ним, один отложил в сторону, а второй взял в руки. Он легонько ударил им Ринпоче по спине, сказал, что этот жезл принадлежит ему, и спросил, зачем Кхецанг Ринпоче взял его. Члены группы обменялись многозначительными взглядами, но я не поняла ни слова лхасского диалекта, на котором они говорили.