Мы много и тяжело работали, я часто ездила вместе со своим классом в разные города, мы вместе ходили в походы, устраивали экскурсии и делали это на голом энтузиазме.
Лёня родился и вырос в СССР, окончил школу и институт, любил, женился, работал. Там, в Советском Союзе, у него родились две дочери - Ирина и Марина. Конечно, существовал «железный занавес», было трудно достать хорошую мебель, хорошую одежду и обувь, но, тем не менее, у нас были и свои радости, и свои светлые хорошие дни. Мы встречались с друзьями, ходили в кино и театр, ездили в отпуск, одним словом, жили, как живут миллионы нормальных людей. Порой было трудно достать билеты на тот или иной спектакль, но, как всегда, находились хорошие добрые знакомые, у которых были другие хорошие добрые знакомые, и эти знакомые доставали билеты. И ещё. Для нас походы в кинотеатр (на фильм «Девять дней одного года», например, или новый фильм Рязанова), в «Театр на Таганке» или в «Современник» -всегда были событием. Потом всё это бурно обсуждалось с друзьями, обсуждение плавно перетекало на чью-либо кухню, тут же рассказывали анекдоты и обсуждали последние мировые новости. При всех минусах советской власти мы умели дружить, мы умели помогать друг другу, поддерживать друг друга, встречаться и общаться. Нам было интересно и радостно жить.
ГЛАВА ПЯТАЯ. Жизнь в новой России
Как у всех, в начале 90-х годов у Бориса начались проблемы с работой: его организация стала сворачивать свою деятельность, прекратили выплачивать зарплату. В какой-то момент Боре стало абсолютно нечем заняться, он всё время сидел дома. Я, конечно, преподавала. Повсеместная безработица, которая началась в промышленности, школ не коснулась.
И в этой ситуации Лёня предложил нам переехать в Коралово с тем, чтобы папа мог найти там работу. Последние семь лет нашей жизни в России неразрывно связаны с этим местом, с домиком, в котором мы жили, с преподавателями и воспитанниками лицея-интерната, организованного в Коралово по инициативе ЮКОСа, и с прекрасной природой Подмосковья, которая окружала нас. Из Коралова мы и уезжали в Израиль. Но об этом чуть позже...
Расскажу вкратце, как всё начиналось. Банк МЕНАТЕП взял в аренду бывший дом отдыха ЦК профсоюзов. Самого Дома отдыха в те годы уже не существовало: и здание, и вся территория были в запустении. Если мне не изменяет память, МЕНАТЕП обязался отреставрировать усадьбу, восстановить её первоначальный облик. Что и было сделано. Помимо этого, в надлежащий вид было приведено здание корпуса, где впоследствии жили лицеисты. Учебное же здание было оборудовано, как говорится, по последнему слову науки и техники. Обустроили и все подсобные хозяйства. В лицее смогли обеспечить очень высокий уровень преподавания и хорошие условия для детей. К тому времени, когда мы туда приехали, директором был Юрий Мамонов, генерал в отставке и бывший пограничник. Очевидно, по этой причине первыми учениками школы стали дети, чьи отцы погибли в Чеченской войне или в других военных конфликтах. Со временем получилось так, что в лицее начали учиться и дети работников ЮКОСа. К 2000 году на территории были возведены уже более современные здания, куда и переселились ребята. Лицей-интернат, кстати, несмотря на события, произошедшие с ЮКОСом, функционирует и сегодня.
Боря был в Коралово ответственным за работу котельной и генератора. Получал небольшую по тем временам зарплату, но это была работа, которая его устраивала. Мне же в 1997 году пришлось уволиться и уйти на пенсию, к этому моменту мне уже исполнилось 59 лет. Конечно, очень жаль было уходить с работы - я ведь работала практически всю жизнь, но надо было выбирать.
И самое главное. Исполнилась моя мечта. Я всегда хотела жить на природе. Раньше осуществить наше желание и приобрести дачу мы просто не могли. На зарплату инженера и учительницы построить дачу невозможно, поэтому, когда Лёня предложил нам жить в Коралово, и мы поняли, что у Бори там будет работа, то мы, конечно, согласились.
В Коралово топ-менеджеры МЕНАТЕПа (или в то время уже ЮКОСа, не помню) решили построить четыре небольших двухэтажных деревянных домика со всеми удобствами для своих родителей. Один такой домик заняли мы, а во втором - наездами жила мама Володи Дубова, Дора Дубова. Мы с ней подружились. Она преподавала испанский язык в одном из ВУЗов Москвы, поэтому постоянно жить в Коралово не могла.
Я сейчас часто вспоминаю наш дом. Открывая дверь, мы сразу попадали на террасу, откуда открывался чудесный вид и где так приятно пахло деревом. Тишина и покой. Удивительно красивые места.
Родители Ходорковского тоже жили на территории лицея-интерната, в доме, который был построен специально для них. И нам предлагали построить большой дом, но мы отказались. Нас вполне устраивал наш домик. И как показали дальнейшие события, мы оказались правы, что не затеяли строительства.
Конечно, в Коралово мы жили жизнью лицея, потому что школа была сердцем усадьбы. Мы посещали все мероприятия, нас приглашали на праздники, мы знали практически всех воспитанников лицея, и даже в самом начале, правда очень недолго, я там работала. Я не преподавала, а занималась русским языком дополнительно с теми лицеистами, которым это было необходимо. Обычно люди неделю работают, а на выходные выезжают на дачу, на природу. У нас было по-другому: мы неделю жили в Коралово, а на выходные ездили в Москву
В 2000 году Лёня неожиданно предложил нам купить квартиру. Несмотря на то, что в нашей квартире на улице Крупской был сделан хороший ремонт, дом этот всё же был старый. Лёня же хотел, чтобы мы жили в новом доме. Он купил нам квартиру на Покровском бульваре. Квартира была очень хорошая, все было оформлено профессиональными дизайнерами, и ремонт был сделан на самом высоком уровне. Можно догадаться, что жили мы там, в основном, по выходным дням, а всю рабочую неделю проводили в Коралово.
В то время мы с Лёней встречались редко. Они, руководители ЮКОСа, жили в Жуковке, и виделись мы в основном по случаю праздников или дней рождений. Это и понятно, работал он тяжело и много. Даже тогда, когда Лёня и его коллеги возвращались домой, они всё равно были рядом, опять встречались, опять решали деловые вопросы, то есть продолжали работать.
Всё было бы хорошо, если бы к 2000 году у Лёни не начались проблемы с Татьяной. Вполне естественно, что проблемы сына сразу становились и нашими проблемами. Лёня ведь с нами делился, да и мы сами видели религиозность Тани. И не просто религиозность, а религиозный фанатизм. Позднее она мне сказала, что её наказывает Бог, потому что она разрушила две семьи. Она имела в виду то, что, в конце концов, у неё разрушился и брак с Лёней. Люди идут в религию по разным причинам. Я думаю, что Таня стала религиозной от безделья. Сначала Таня тоже работала в «Зарубежгеологии», но как только Лёня встал на ноги, бросила работу. Должна сказать, что у неё отличный вкус и хорошее понимание интерьера. Я ей как-то посоветовала, мол, Таня, поучись на дизайнера, у тебя это получится, и ты сможешь работать. Она ответила:
- Я уже не смогу работать.
При этом, я бы не сказала, что она занималась воспитанием детей, как-то направляла их, знала их увлечения и интересы. Я просто уверена, что человек должен чем-то заниматься. У него должны быть какие-то интересы. Какая-то работа. А она не занималась ничем. Она умела хорошо готовить, но не любила и не готовила, предпочитала заказывать еду в ресторане. Одним словом, она ничем себя не занимала. Это была первая и главная причина того, что она ушла в религию.
Внешним поводом послужило вот что. В 2000 году, когда они переехали в Жуковку, у них появилась очень религиозная садовница, она и приобщила её к религии. Хотя, я уверена, что у Тани была к этому какая-то внутренняя, что ли, предрасположенность. У неё ведь бабушка была очень религиозная, а Таня много времени прожила с бабушкой, пока её родители работали за границей.
Лёню, конечно, она даже и не пыталась приобщить к православию, потому что Лёню привлечь к христианству невозможно. Лёня еврей и всегда считал себя евреем. Тем более, что именно в этот период он стал президентом Российско-еврейского конгресса.