- Разницу видишь? - спросил я её. - И если ты хочешь в такой монастырь, сначала получи образование и начни жить интеллектуальной жизнью, а не жизнью затворницы.
Признаться, этот момент в гостинице был для меня вторым ударом. Первый удар был тогда, когда она в состоянии истерики убежала в лес и там пряталась. Сейчас, конечно, об этом легко говорить, но тогда это был шок. Любимая женщина, прекрасные отношения, мы вместе уже много лет, и я собирался прожить с ней всю жизнь. У нас двое детей, дочь, которую мы вместе родили. Что я должен был думать, как я должен был всё это воспринимать и как я должен был жить?!
Квартиру мы буквально разделили. У меня была своя территория, у неё своя. Марина оставалась на её территории, но с ней я общался. Мы, можно сказать, ходили друг к другу в гости. А Татьяна жила в своей половине, которая со временем превратилась как бы в часовню, чему я, в общем-то, не препятствовал.
Хочу сказать, что об этом я позаботился сам. Она постоянно куда-то неслась, исчезала и появлялась, пристрастилась к чтению мистических книг. И я вдруг понял, что в таком состоянии Татьяна может легко попасть в руки сектантов -каких-нибудь проходимцев от религии. Тогда я пошёл к отцу Александру Борисову, который был учеником и другом Александра Меня. У него в церкви существовало направление «Евреи во Христе», привлекавшее многих. Мы встретились, я ему рассказал о сложившейся ситуации и попросил о помощи. Он спросил:
- Какая у тебя в итоге цель?
Я искренне ответил:
- Я просто хочу, чтобы ты вернул ей понятия христианских семейных ценностей, чтобы она поняла, что это не выбор между Христом и мною, как это у неё произошло, а это жизнь. Есть эта часть жизни и эта. Можно ли её убедить?
- Да, можно. Можно, если человек хочет.
Она могла бы пойти на компромиссы, и я был к ним готов, но она этого не хотела. И с этой минуты я стал отдаляться...
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Знакомство с Израилем
В 1995 году мы с Борисом впервые поехали в Израиль. Это произошло в марте, на весенние каникулы. Путешествие было просто незабываемым!
Лёня был очень занят, поэтому организационные проблемы нам помогала решать Лёнин референт - Ирина Васильевна Фёдорова. Первое знакомство с ней было заочным, как говорится, телефонным. Тогда мы ещё не знали, что подружимся.
Ирина Васильевна Фёдорова
В 80-е годы я была одним из руководящих работников крупного госучреждения, но к 1990 году его ликвидировали. Именно в это время по рекомендации одного госчиновника мне предложили работу в МЕНАТЕПе. И я согласилась на самую рядовую должность в отделе кадров.
Первое впечатление от МЕНАТЕПа было удручающим. У меня возникло такое чувство, будто руководили там исключительно какие-то мальчики и девочки. Всё было совершенно неорганизовано, сплошная бессмысленная суета и беготня. Позднее работа наладилась, обрела четкие формы и деловую неспешность.
Вместе со мной в МЕНАТЕП пришло довольно много госслужащих. Это было время, когда работы в стране не было. И бывшие государственные чиновники, оставшиеся не у дел, потянулись в новые коммерческие структуры. Вместе со мной в МЕНАТЕП пришло человек десять-пятнадцать. Многие из них очень быстро ушли, не смогли приноровиться к новым веяниям, новым трудовым отношениям, новому графику работы. В это сложное время, конечно, надо было суметь перестроить себя. Не знаю, получалось у меня или нет, но я продолжала работать. И в один из дней меня вызвал к себе Михаил Борисович Ходорковский. Видимо, мои какие-то способности были замечены, поэтому он и предложил мне две должности на выбор. «И на той, и на другой работе», - сказал Ходорковский, - «Вы будете более полезны МЕНАТЕПу. Выбирайте». Выбрать я не успела, практически сразу после беседы с Ходорковским мне позвонил Леонид Борисович Невзлин и пригласил на беседу. Я прошла к нему в кабинет. Леонид Борисович в разговоре человек очень мягкий и обаятельный. Никакого давления, нахрапистости. Замечу к слову, что его секретарша встретила меня очень ревниво. И причина этому была достаточно простой. По-моему, большая часть женщин МЕНАТЕПа была в него влюблена. Он был, конечно, очень интересный молодой человек. При виде Леонида Борисовича все женщины охали и ахали, но старались скрывать свои чувства. Он, конечно, производил сильное впечатление, при этом на работе никогда никаких романов не заводил.
Так вот, в этой своей мягкой манере он меня спросил, не хочу ли я пойти к нему в помощники. Я тогда не предполагала, что это будет для меня очень сложный переход. Между мной и Леонидом Борисовичем была значительная разница в возрасте. Я никогда не работала под руководством человека моложе себя, а Леонид Борисович - ровесник моего сына. Я одного возраста с его родителями. И это, конечно, откладывало определённый отпечаток на наши с ним отношения. Они, молодые, могли шутить между собой, могли называть друг друга по имени, могли легко и непринужденно общаться и веселиться, а я всегда звала его «Леонид Борисович» и никогда не могла позволить себе назвать его «Лёней». Я видела, как приходили какие-то девчонки и мальчишки, и они тут же к нему обращались «Лёня». Ему, как мне кажется, с молодыми людьми, с ровесниками было проще. Впрочем, мы всегда спокойно и по-деловому общались. Работали мы очень хорошо. Нас было трое - он, секретарь и я.
Лично я занималась вопросами благотворительности - писала бесконечные письма, проводила переговоры с инвесторами и спонсорами, занималась организацией Коралово. Ни на каких совещаниях я не присутствовала и никакой политикой не занималась. Меня часто спрашивают, мол, вы, наверное, всех руководителей знали. Я всегда отвечала и отвечаю: нет, не знала. И вообще, мы сидели всегда отдельно от всех. И занимались только своим делом.
Лёня - человек неординарный, неординарно мыслящий относительно всего, что касалось новых идей, новых направлений и новых решений. Я проработала с Леонидом Борисовичем довольно долго. И не скрою, что на протяжении всего времени мне было с ним и сложно, и безумно интересно. МЕНАТЕП создавали очень молодые, одарённые и целеустремлённые люди. Молодые ребята, способные, талантливые. Они получили возможность реализовать себя. И когда я пришла к ним работать, они выглядели мальчишками - мальчишеское в них ещё оставалось. Мне это очень нравилось. Я сразу заметила и поняла, что и Михаил Борисович Ходорковский, и Леонид Борисович Невзлин - это, конечно, нечто особенное. При всей своей внешней мягкости, вроде как общительности, человеческом обаянии, Леонид Борисович всё же очень закрытый человек. Он умел держать дистанцию. Он вообще был очень отстранённым, как будто не хотел кого-либо подпускать к себе близко. Я думаю, у него не было очень близких друзей. Правда, внешне, когда он улыбается, когда он в хорошем настроении, когда налицо всё его личное обаяние, может сложиться совсем другое впечатление. Этой чертой характера он совершенно не похож на своих родителей.
Ирина Марковна и Борис Иосифович совсем другие. И, может быть, именно поэтому я с ними в очень хороших отношениях, я их люблю и очень им благодарна за то. что они меня не забывают и всё время приглашают к себе.
Мы начали наше путешествие с Эйлата, потом побывали на Мёртвом море, потом - Иерусалим со всеми достопримечательностями, - одним словом, мы по-настоящему увидели Израиль, никуда не торопились. В Эйлате мы были три дня, на Мёртвом море - два. Мы располагали достаточным временем, чтобы ознакомиться со страной, побывать в музеях. Гиды у нас были просто замечательные: умные, образованные, знающие. Они проехали с нами с юга на север, потом мы вернулись в Тель-Авив и оттуда уже полетели домой, в Москву. Эта наша первая поездка в Израиль оставила неизгладимое впечатление. Мы оба пребывали в восторге от Израиля.