Это было страшно. Очень страшно. Лёня звонил нам огорчённый и расстроенный. Помню, что это был один из выходных дней. Мы позвонили родителям Миши Ходорковского и выразили им поддержку. К сожалению, никто и ничем помочь им не мог.
Анна Невзлина
Наша жизнь, по выражению моей дочери Иры, - это пример того, что параллельные линии иногда пересекаются.
Наши с Лёней жизни разошлись. Мы жили в одном большом городе, но мы не виделись и шли по жизни разными дорогами. У нас была, конечно, общая дочь, но это обстоятельство в те годы нас никак не сближало. Лёня исправно передавал нам деньги, хотя при разводе никакого разговора об алиментах не было. Тем не менее, он считал нужным это делать. Должна сказать, что если бы я жила одна и не вышла замуж за Володю, то это было бы для меня более значимо.
Володя не был бизнесменом, он был чиновником, работал в московском правительстве при Лужкове, и у него была приличная зарплата. Многие помнят то время, когда люди лишались работы на заводах, фабриках и в научно-исследовательских институтах. Нас с Володей это не коснулось. Я понимаю, что когда Лёня вырос как бизнесмен, то его и наши доходы стали несопоставимы, но всё же в то время мы не нуждались.
Когда началась эпопея с ЮКОСом, Лёня сразу понял и оценил создавшуюся обстановку. Ира в то время довольно много с ним общалась. Жила она тогда уже отдельно. Как-то Лёня позвонил и сказал, что Ире нужна личная охрана. До этого звонка подобные разговоры были, но я не могла по большому счету оценить ситуацию. Володя сразу идею поддержал: «Если Лёня так считает, так и надо поступить».
Однажды Ира приехала к нам после работы и говорит: «Дядя Володя, дома нет хлеба, пойдемте купим». Я сказала, дома есть всё. Ира настаивала. И они с Володей ушли, а когда вернулись, то у Володи был задумчивый вид, а Ира выглядела напряжённой. Оказывается, мобильные телефоны прослушивались, и, выходя на улицу, мы стали вынимать из телефонов блок питания, а, возвращаясь домой, вставлять блок обратно.
2 июля был день рождения Иры - ей исполнилось двадцать пять лет. В этот же вечер мы узнали, что арестовали Платона Лебедева. Через два дня, а точнее, 4 июля, мы с Ирой обедали в кафе, там стоял телевизор, и мы услышали новость о том, что бизнесмены Ходорковский и Невзлин вызваны на допрос в прокуратуру. Аппетит у нас пропал мгновенно. Через какое-то время сообщили, что допрос закончен. Есть известная фотография, где на фоне здания Генеральной прокуратуры стоит Лёня с удивленным лицом, а сзади и чуть сбоку - начальник его охраны Калевич. Это Лёню выпустили из прокуратуры. Мы с Ирой были счастливы!
В конце июля Ира приехала и сказала, что папа благополучно приземлился на Кипре. Вот в это самое время наша жизнь и переменилась. Мы были испуганы, жили с ощущением реальной опасности, неуверенности в завтрашнем дне. В это время я возглавляла фирму. И у меня начались проверки одна за другой.
Хотя я понимала, что мой муж никак с этим делом не связан, у него на службе существовал Первый отдел. Естественно, в этом Первом отделе всем было известно, что жена Владимира Андреева - это Невзлина Анна Ефимовна. И ведь было не ясно, как далеко пойдет эта цепочка. Очевидно было одно, мы в самом эпицентре.
В сентябре, когда Лёня уже переехал в Израиль и оформлял гражданство, у меня вдруг начались проблемы со здоровьем, и Лёня организовал мне медицинское обследование. Я приехала в Израиль, чуть позже ко мне прилетел Володя. Мы остановились в гостинице «Давид Интерконтиненталь» в Тель-Авиве.
Вечером мы поужинали втроём. Договорились, что на следующий день Лёня придёт к нам позавтракать. Утром я ему звоню, мол, мы уже идём, выходи. Лёня жил недалеко. В ответ он сообщает, что практически не спал - ночью взяли Ходорковского. Весть об его аресте прозвучала, как удар молнии средь ясного неба.
На улице жара несусветная. Лёня все время звонит в Москву коллегам и сотрудникам - ни один телефон не отвечает. Мы ходим по набережной Тель-Авива - Лёня и Володя впереди, о чём-то беседуют, пытаются осознать происходящее. Я иду сзади - впервые в жизни чувствую себя женщиной Востока. Разговариваю по телефону с Ирой. Рассказываю о нас. А она мне говорит, что всё это сюрреализм. Подумать только. По Тель-Авивской набережной идут мой первый и второй мужья, разговаривают о чём-то своём, а я тут вроде как и ни при чём. Вот и пересеклись параллельные прямые. У меня при этом в голове была только одна пугающая мысль - моя дочь в Москве!
Мы с Володей вернулись домой в Москву. Обстановка была относительно спокойной. Затем мы ещё раз побывали в Израиле и уже вместе с Лёней решили, что Ире надо уезжать.
Ира к этому времени работала в представительстве американской компании «АПКО», у которой были отделения в разных странах. В своё время в «АПКО» проводили ротацию кадров, и Ире предложили работать в Вашингтоне, но именно в это время произошли события 11 сентября. Тогда поездку в Вашингтон отменили, а Ира осталась в Москве. Теперь же договорились, что её переведут в лондонское отделение. Мы с Ирой обговорили, что она садится в самолёт, долетает до Лондона, выходит из самолёта, проходит паспортный контроль, оказывается на территории Великобритании, после этого звонит мне. Звонок Иры означал, что с ней всё в порядке, и она уехала. Это был 2003 год.
Потом, когда Ира уже жила в Лондоне, то чтобы летать к ней, я должна была каждые шесть месяцев получать визу в Великобританию. Опущу некоторые детали этой процедуры и скажу только, что к трём часам дня надо было быть у консульского отдела. Когда выкрикивали твою фамилию, можно было пройти в консульский отдел и получить визу. Выкрикнули мою фамилию. Я не сразу расслышала. Повторили: «Невзлина есть?» Я сказала «да» и пошла к дверям консульского отдела. Меня провожал гул голосов и реплики в стиле: «О, какие люди приходят в посольство!» Это был гул зависти и ненависти. Это общество не в состоянии понять, что нельзя человека осуждать пожизненно только потому, что так кому-то хочется. И всё равно есть люди, которые отсидели в тюрьме свои десять лет, и есть люди, которые всё ещё сидят. Разве это в первый раз? Нет. Разве это кого-то чему-то научило? Нет. Кто-нибудь когда-нибудь в российском обществе признавал ошибки? Нет. Как это ни грустно произносить, но мне кажется, что в России очень долго ничего не изменится.
Вскоре после переезда Лёни в Израиль сюда из Лондона переехала и Ира. И нашла здесь не только своё дело - она обрела семью - свой дом в буквальном смысле этого слова.
После того, как Ира стала жить в Израиле постоянно, Аня и Володя приняли решение переехать. Можно сказать, что в Израиле они очутились буквально вслед за Ириной. С одной стороны, просто решили быть поближе к ней, но есть и ещё одно обстоятельство. Пока Ира жила в Лондоне, Аня ездила к ней регулярно, но каждый её выезд из России был связан с какими-то совершенно бессмысленными трудностями из-за её фамилии. Во время прохождения паспортного контроля её обязательно задерживали. Начинали задавать глупейшие вопросы, придирались по мелочам, проверяли каждую вещь. Каждый раз она боялась, что её не выпустят. Она понимала, почему это происходит, хотя к тому времени Аня с Лёней были в разводе уже много лет. Помню, Аня рассказывала, как одна из сотрудниц честно сказала ей, что нужно сменить фамилию и всё будет нормально. Так что каждая её такая поездка в Лондон, а потом и в Израиль, стоила ей больших нервов.
Анна Невзлина
Недавно Ира, смеясь, а смех её был чуточку сквозь слёзы, сказала: «Что я буду рассказывать сыновьям о дедушке? Что мы будем рассказывать о дедушке?» Наверное, подумала я, мы будем рассказывать им правду. И очень надеюсь, что нашим внукам, нашим мальчикам и девочкам, это будет интересно.