Младшую дочь Марину я знала меньше, она реже приходила к нам. Она была совсем ещё маленькая, лет тринадцати. Когда она появлялась, Лёня сразу забирал её к себе, и она всегда была с ним.
Лёня очень любил её, безумно любил, сейчас, насколько я понимаю, у них сложные отношения. Главное, чтобы все они были здоровы. Хочу отметить только, что Лёня всегда был очень заботливым человеком и очень любил свою семью, своих девочек.
Что касается Ирины, то она особенно сблизилась с Лёней, когда училась в старших классах. Сейчас она самый близкий ему человек. Она и его помощница, и его друг.
С Мариной всё сложилось иначе. В январе 2004 года Марина вместе с Таней уезжала в Лондон. Мы с Борисом ещё жили в Коралово. Перед их отъездом я позвонила Тане и сказала, что мы хотим приехать к ним, попрощаться. Нам с Борисом очень хотелось увидеть Марину, мы ведь не могли знать, на сколько расстаемся. Татьяна сказала, что этого не нужно. Я тогда очень обиделась и эту обиду помню до сих пор.
Лёня порекомендовал Марине поступить в университет и оплатил учёбу. Через какое-то время она позвонила Лёне и сказала, что жить в Англии больше не хочет, а хочет в Израиль. Лёня, конечно, не возражал. Таким образом, и Марина оказалась в Израиле.
Леонид Невзлин
Когда у нас с Таней начались серьёзные проблемы, Марине было шестнадцать лет. И самый сильный и страшный удар был нанесён именно по ней.
Она, как могла, сопротивлялась, как могла, противостояла всему тому, что происходило с её мамой, а потом всё в ней перевернулось, всё исказилось и сломалось, и сейчас Марина более религиозна и ортодоксальна, чем её мама.
Сейчас Таня переживает по этому поводу. Страдает, что Марина не нашла своего места в жизни, что у неё нет настоящих друзей, что у неё нет молодого человека, нет семьи, детей.
Не знаю, можно ли сейчас что-то изменить в жизни Марины. Нам сложно общаться, при каждой встрече она начинает меня учить, как мне жить. Я, конечно, взрываюсь, и разговор сразу заканчивается.
Она живёт в Герцлии, живёт одна в квартире, которую я ей купил. Живёт только религией, своей закрытой от всех жизнью. И говорить об этом больно.
Ирина Невзлина-младшая
Тема Марины - сложная и трудная. Хочу сразу подчеркнуть, что всё, что я сейчас скажу - это мое личное мнение.
У меня с Мариной не сложились отношения. Мои друзья говорят, что для того, чтобы со мной не сложились отношения, надо действительно постараться. Я достаточно открыта в общении с людьми. И признаюсь, что, будучи единственным ребенком в семье, мне очень хотелось иметь сестру. Я думаю, что ошибка была в том, что от неё скрывали моё существование. Скрывали очень долго. Когда мы познакомились, мы уже были довольно взрослыми.
Мне кажется, что Маринины негативные эмоции - следствие того, что её обманули. И получилось так, что эти эмоции обратились в мою сторону. Хотя я и сейчас не думаю, что она ко мне плохо относится. Она вообще тяжело сходится с людьми. Она меня воспринимает как... не врага, не соперницу... Трудно подобрать точное слово. Её неуверенность в себе на тот момент, её неуверенность в отношениях с папой, так или иначе, отразилось и на мне. Я убеждена, что в этом нет ничего личного. Она непростой человек. Она талантливая, а проблемы её, мне кажется, происходят от каких-то душевных травм. Я не знаю, с чем это связано. Её отношения с папой всегда были достаточно сложными. Они ведь тоже похожи между собой.
Чтобы наши отношения изменились в лучшую сторону, у неё должна наладиться связь с отцом. Как только у Марины будут нормальные отношения с папой, тогда можно будет говорить об отношениях со мной. Мостиком между нами может служить только папа. Только он может сделать так, чтобы Марина поняла, какое место занимает в его жизни, и какое место в её жизни занимает он. Я думаю, что примирение между отцом и Мариной зависит от него. Это зависит от его душевных сил, от его желания это сделать.
А что касается религии в её жизни, то я думаю, что это наносное, потому что, если бы религиозное чувство проникло в её душу очень глубоко, то она поддерживала бы отношения со своей мамой, а этого не происходит. Я думаю, что религия для неё - это некий способ самоутверждения, антидепрессант. И более того, у неё хорошее отношение к иудаизму. Она могла бы жить в любой другой стране, но она выбрала Израиль. Я не думаю, что разногласия между папой и Мариной имеют религиозный характер.
Папа должен быть готов пойти ей навстречу. Он отец. Он ведущий. Она ведомая. И я уверена, что всё, как говорится, «устаканится», всё встанет на свои места и всё будет хорошо. Может быть, это займет несколько лет, но всё уладится. Конечно, с отцом мы часто говорим об этом. И он действительно очень хочет примирения, очень хочет видеть Марину рядом. Я знаю совершенно точно, что папа потратил много сил, чтобы такой ситуации с Мариной не было. Я знаю, как важно для отца понятие семьи, и я знаю, что, в конечном счёте, он найдет способ сделать так, чтобы Марина, наконец, стала частью нашей большой семьи.
Я уверена в этом! Уверена ещё и потому, что нас, дочерей, у папы всё же пять, и мы обязательно найдем общий язык и будем вместе.
Хочу признаться, что самая большая радость для нас с Борей - это то, что сегодня Ира стала для Лёни самым близким человеком - и дочерью, и другом. Ирина сейчас - генеральный директор Музея диаспоры. Через год или полтора после Лёниного приезда его пригласил к себе Ариэль Шарон. Шарон рассказал Лёне о бедственном положении Музея диаспоры и попросил Лёню поддержать музей. И Лёня с Ириной развернули там очень большую работу. Им даже удалось привлечь спонсоров. Сейчас - это крупный еврейский центр, а Ирина - директор музея. Она прошла для этого очень серьёзный конкурс.
Леонид Невзлин
Про Ирину я могу говорить до бесконечности. Она такой человек, которого не надо учить, направлять. Ей надо советовать. У неё всегда своё личное мнение, своё видение, знание того, чего она хочет добиться. Иногда в деталях возникает необходимость выбора пути или своего места, и тогда надо помогать. Например, экономический факультет университета был её личным выбором, и никто ей в этом не помогал.
Хочу отметить, что она так же, как и я, доброжелательна, как и я, не любит некомфортных ситуаций с людьми, так же тяжело воспринимает, когда её незаслуженно обижают и причиняют боль. У неё тот же тип мышления, который заставляет предположить, что всё в этой жизни бывает. В этом, мне кажется, мы тоже очень похожи. Весьма важно, с моей точки зрения, не быть догматиком. Одним словом, у нас много общего. Это относится и к религии. Недавно мы вместе выяснили, что мы хотим соблюдать субботу в части семейственности. Мы никогда об этом не говорили, но вот это недавно выяснилось.
Надо сказать, что Ира очень компанейская. У неё много друзей, и она, как любят говорить сегодня, тусуется. При этом, у неё есть друзья на двух, так сказать, фронтах - и на русском, и среди тех, кто говорит только на иврите. Это не так часто бывает. Ей необходим и круг русскоязычных друзей, и круг друзей ивритоговорящих. В этом мы, конечно, различаемся. У меня слишком большой русский, исторический багаж. И это невозможно изменить.
Ире удалось преодолеть определённые барьеры. Когда-то Ира в одном из интервью сказала, что она не дочь олигарха. Многие отнеслись к этой её фразе скептически и даже с недоверием, но я попытаюсь объяснить, почему она права.
Олигарх или же ребёнок олигарха - это означает потребление материальных ценностей и благ без отдачи другим, без понимания своего места в этой жизни, без настоящего дела, без культурного развития.