Марина могла пойти в этом направлении и стать, что называется, дочерью олигарха. Приведу маленький пример. Марина и Ира вместе были в Италии. В Риме зашли в магазин, и Марина начала покупать вещи скопом. На Иру это произвело ошеломляющее негативное впечатление. Она росла в другом доме и в другой среде, и она, как и я, считала и считает, что необходимых вещей должно быть столько, сколько носишь. Хочу сказать, что и Марина не стала дочерью олигарха. Она очень изменилась, и сейчас она совершенно другая.
Что касается Иры, то какой она была изначально, такой и осталась. Тем самым ещё раз доказав, что она моя дочь и очень на меня похожа. Да, она другого поколения. Да, у нас разница в возрасте. Но у нас есть общие друзья, и есть общие интересы по многим вопросам.
У нас хорошие, доверительные отношения и, как мне кажется и во что мне очень хочется верить, мы искренне любим друг друга.
Ни одна из моих жён и ни одна женщина не стала тем в моей жизни, кем стала для меня Ира. Она -моя самая большая опора и самый близкий друг.
Ирина Невзлина-младшая
Главное, чем я занимаюсь, - я во всём помогаю папе. У меня такая функция. И этому я очень рада. И он, конечно, во всём помогает мне.
В настоящее время я занимаюсь Музеем еврейского народа. Надеюсь понятно, что когда я говорю «я», имеется в виду наш небольшой, но сплочённый коллектив. Мы пытаемся создать такой музей, который первым в мире расскажет историю еврейского народа так, как мы хотим чтобы она была рассказана. Расскажет не только историю народа в диаспоре, а еврейскую историю вообще. Для нас нет разницы между такими понятиями, как «Израиль» и «диаспора». Мы хотим нашу историю рассказать таким образом, чтобы сегодняшние мальчики и девочки ясно и чётко поняли, что они не просто еврейские дети, а что они являются частичкой великого народа с великим и неповторимым прошлым. Мы все должны знать и понимать, что являемся частью всемирной еврейской семьи. Наша история, насчитывающая несколько тысячелетий, тесно переплеталась с историями других народов. Мы все знаем, что в нашей истории было много трагического. Об этом рассказывают детям со школьной скамьи, и это правильно. В наших детях воспитывают чувство патриотизма и любви к своей стране. С другой стороны, мне кажется, заострять внимание подрастающего поколения только на грустных страницах нашей истории нельзя.
Евреи - особый народ. Это признают даже самые ярые антисемиты. Роль нашего народа в развитии мировой цивилизации огромна. Роль эта во многом не оценена по-настоящему, поэтому мы и хотим, чтобы наш музей открыл подрастающему поколению нашу историю как можно более полно. Так, чтобы каждый увидел себя в истории своего народа и определил в ней своё место. Это, я думаю, самое главное.
Наш музей создавался в течение тридцати шести лет, и эта работа продолжается. Работа наша кропотливая, трудоёмкая, но благородная. Мы все это понимаем. Музей находится в Тель-Авиве, хотя он мог находиться где угодно. В той же Америке, учитывая большую еврейскую общину и туристическую активность. Но я рада, что наш музей - в Тель-Авиве, хотя в Америке музей наш строился бы в два раза быстрее и денег мы собрали бы вдвое больше. Добавлю только, что и Тель-Авив за последние несколько лет стал уникальным туристическим центром. И посещая город, люди посещают и наш музей. И евреи, и не евреи.
Хочу сразу подчеркнуть. Наш музей сионистский. Мы ни в коем случае не агитируем и не призываем евреев репатриироваться в Израиль и жить здесь. Право на выбор места жительства - это право любого человека. Мы просто хотим объяснить, что еврейство - это один из способов определить личность. И это для человека должно быть важно.
Важно это и для меня. О том, что я еврейка, я узнала в семь лет. Мне об этом в грубой форме напомнили на улице. Я пришла к бабушке и спросила, что такое «еврейка». «Есть два момента, которые ты должна запомнить, - сказала она. - Первое. Нас с тобой двое, - бабушка имела в виду школу, в которой она была учительницей, а я ученицей. - И второе. Мы больше на эту тему не разговариваем, и на улице никогда не произноси это слово».
В четырнадцать лет, вслед за своим одноклассником Мишей Абрамовым (сейчас его зовут Рони, и он тоже живёт в Израиле), я перешла в еврейскую школу. Чтобы попасть в эту школу, нужно было сдать экзамены, и надо было много знать.
В конечном итоге, после собеседования меня в эту школу приняли.
Обе мои бабушки-педагоги были поражены, они просто не знали о существовании в Москве еврейской школы с таким глубоким изучением предметов. Когда я говорю «еврейская школа», я не имею в виду «религиозная». Школа была известна по фамилии директора - школа Липмана. Директорствует он до сих пор. Эту еврейскую школу поддерживали многие еврейские организации.
В нашей рабоче-крестьянской 121-й девочки беременели в пятнадцать лет, а первый мой ухажёр Саша Кудасов до сих пор сидит за убийство. В новой же школе я вдруг увидела совсем другой уровень общения. Я узнала, что у всех моих новых одноклассников тоже есть большие домашние библиотеки. Я увидела, что все они умные, что у них прекрасное чувство юмора и самоиронии, и я вдруг ясно поняла, что именно этого в той школе мне не хватало. Я почувствовала, что попала домой. Конечно же, эта школа была уникальна. Уникальна хотя бы тем, что она как-то незаметно и ненавязчиво сумела привить нам чувство любви и патриотического отношения к своей национальности. Чувство принадлежности к великому народу.
Наш класс дружен и сегодня. Мы встречаемся в США, в Англии, в Канаде. В этом году будем праздновать двадцатилетие окончания школы.
Первый раз в Израиле я была в тринадцать лет. Второй раз - в семнадцать, с ребятами из школы. Была месяц, учила иврит. Потом приезжала ещё, и всегда знала, что буду жить здесь. Это трудно объяснить словами, но с Израилем меня связывает что-то духовное, что-то генетическое. Может быть, единственная разница между мной и папой в том, что к иудаизму, к своему еврейству мы с ним пришли по-разному. Папа пришёл через внешнее давление, через ощущение себя меньшинством, через антисемитизм, через квоты на приём в институты, карьерные ограничения, потолок профессионального роста, преодолеть который еврей практически не мог.
Мой опыт не включал ничего негативного. Я знала то, что знает папа, но только на теоретическом уровне, мой же опыт был только позитивным. Работе в музее я придаю большое значение. Эта работа, наш музей нужен всем. Особенно подрастающему поколению. И моим детям тоже. Они должны знать, что они евреи, и я верю, что воспитаю их гордыми, смелыми, умными и достойными своей Родины людьми. Может быть, это звучит несколько высокопарно, но это так.
Я хочу дать им много любви. Точно так же, как дарили мне любовь моя мама, бабушка, баба Ира и деда Боря. Надеюсь, у нас с мужем это получается. Я хочу, чтобы они были уверенными в себе людьми. Хочу, чтобы они ясно и чётко сознавали и понимали те моральные ценности, которые заложены в основе иудаизма. Я хочу, чтобы они были счастливыми израильтянами и чувствовали себя людьми мира. В полном смысле этого слова... Вокруг меня люди, у которых я многому учусь и от которых получаю много тепла и доброты. У меня жизнь устроена так, как я хотела, поэтому я счастлива. И в этом не только заслуга папы. В этом заслуга всех моих родных людей. Для меня счастье - это отсутствие фальши в жизни. Это возможность быть самой собой. Каждый день я бегу делать то, что я люблю делать. У меня никогда не было плохой работы. Была бы плохая работа, я бы её поменяла.
Меня окружает небольшое количество людей, которые мне близки по духу и с которыми мне интересно. У этих людей есть эмоциональная и интеллектуальная глубина, поэтому мне никогда не скучно. У меня замечательная семья. Я окружена близкими людьми. На самом близком уровне. И муж, и мальчики. И на более широком уровне у меня есть большая семья со всеми её еврейскими характерами...