— Кто здесь живет? Какой-нибудь богатый вельможа?
— О нет, там никто не живет, — смущенно ответил Мэт. — Это просто... такое место, где люди ждут поезда — того, который отвезет их туда, куда им нужно попасть.
— Такое дивное здание — и предназначено всего лишь для ожидания? — изумился Жильбер. — Воистину твой народ богат, сэр Мэтью! — Тут на глаза рыцарю попалась стена вокзала, испещренная граффити. — Какие чудные, светящиеся краски! Но что означают эти слова?
— Да ничего такого особенного, — торопливо проговорил Мэт. — Пойдем, нас ждут дела!
Он попытался утащить Жильбера за угол, но не тут-то было: рыцарь уперся.
— Нет! Я должен узнать, что означают эти дивные слова...
Он умолк и принялся разглядывать граффити. Мэт затаил дыхание. Он всей душой надеялся, что Жильбер не стал большим знатоком английского из-за того, что перенесся из Меровенса в Америку. Но ведь он сам наставлял рыцаря несколько раз читать стихи Шекспира, присовокупив к этому занятию магию Короля-Паука.
Жильбер читал и читал стихи до тех пор, пока слова чужого языка не стали обретать смысл...
— Это очень грубые слова, — дрогнувшим голосом проговорил Жильбер.
— Боюсь, что так, — вздохнул Мэт, и ему вдруг стало совестно за всю свою цивилизацию. «Господи, — подумал Мэт. — Как же он выдержит путешествие по главной улице среди ночи — средневековый рыцарь из религиозного ордена, воин и монах в одном лице? Какое впечатление на него произведет жизнь нью-аркских окраин?»
— Сколь дивные тут у вас картины! — Жильбер переводил глаза с одного громадного плаката на другой. — В них нет ничего религиозного, но все же... Ах! Вот я вижу тут слово «Воскресение»!
И вдруг он увидел то, что собирались воскресить. У Мэта противно засосало под ложечкой. Постер представлял собой афишу воскрешенного мюзикла «О, Калькутта!», и на нем красовались обнаженные женщины. Жильбер стыдливо отвел взгляд и побледнел:
— Неужели мужчины и женщины по доброй воле позируют для подобных картин?
— Они не видят в этом ничего зазорного, — пожал плечами Мэт.
— Их чувства не оскорблены таким?.. — поежился Жильбер. — Твой народ столь богат, у него есть чудесные дома и быстрые повозки, но почему же душа его столь бедна?
— Знаешь, у меня был один знакомый, так он говорил, что другого мира себе просто не представляет.
— Как же так! — в гневе воскликнул Жильбер, но на это у Мэта ответа не было.
— Давай-ка побыстрее исполним то, ради чего мы попали сюда. Нам нужно поскорее вернуться в Меровенс.
— Но не могли бы мы задержаться здесь, сразиться с Сатаной и спасти этот мир?
— Для начала спасем наш собственный, — буркнув Мэт и сам поразился происшедшей с ним перемене. Он ведь сказал это совершенно искренне: теперь его домом стал Меровенс. На память Мэту пришел один уругваец, вернувшийся в Штаты после того, как посетил родные края, где не бывал десять лет. Вернувшись, он с грустью заявил, что его родины больше нет.
Мэт увел Жильбера от вокзала и повел по боковой улочке. Жильбер остановился и осторожно проговорил:
— Что это за светильники?
— А? — Мэт проследил за взглядом рыцаря. — А, это просто уличные фонари.
— Тут у вас тратят столько масла, чтобы озарить пустую улицу? Сколь дивно!
Мэт собрался было объяснить сэру Жильберу, что для здешних фонарей не требуется никакое масло, но вспомнил о трубе, дымящей на теплоэлектроцентрали, и прикусил язык.
— Так люди чувствуют себя увереннее по ночам, — сказал он. — А значит, затраты окупаются. Пошли.
Они шагали по улице, а Жильбер то и дело восторженно восклицал:
— Какая широкая мостовая! Какие высокие дома! И как мало мусора!
А Мэту хотелось пинать ногами урны. Он вспомнил о том, как выглядят по ночам улицы Бордестанга — темно, хоть глаз выколи, вонь от помоек... «Пожалуй, — решил он, — когда мы там разберемся с джиннами, надо будет потолковать с Алисандой насчет уличных фонарей, сточных колодцев и уборки мусора».
Завернув за угол, они оказались на главной улице, Жильбер вновь застыл на месте и прошептал:
— Сколь дивно!
— Что? — непонимающе спросил Мэт и, нахмурившись, оглядел улицу. — Ты удивлен тем, как много народу ходит по магазинам в столь поздний час?
— Но тут светло как днем! А эти навесы! Под ними могло бы уместиться целое войско!
— Ну, понимаешь... просто владельцы магазинов надеются, что, если люди будут прятаться под этими навесами от дождя, они могут заскучать, от скуки заглянуть к ним в магазины и что-нибудь купить.
— Вся улица вымощена, и все каменное, даже дома! Это дворцы? Наверняка дворцы, ведь они сияют огнями и все каменные, и высокие, словно замки!
Мэт обернулся, попытался посмотреть на улицу глазами Жильбера и был вынужден признать, что сам он просто привык ко многим чудесам этого мира и перестал замечать их. Ну а вообще-то, эта улица не представляла собой ничего особенного, если сравнивать ее с улицами других американских городов.
— Но это просто магазины. Лавки, — пробурчал Мэт, чувствуя себя в высшей степени неловко.
— Лавки? Если таковы ваши лавки, то каковы же тогда ваши церкви? — Жильбер обернулся к Мэту, взволнованный, как ребенок. — А мы могли бы зайти в какую-нибудь церковь, сэр Мэтью?
— Боюсь, что у нас не хватит времени. Здесь проходит час, а в Меровенсе неделя. Только не проси, чтобы я объяснил тебе это волшебство. Просто поверь мне на слово. Нам надо торопиться!
— Но неужто церковь так далеко отсюда?
Мэт попробовал вспомнить, где находится ближайшая католическая церковь, и вспомнил — то была церковь Богоматери Фатимской.
— Дотуда две мили, Жильбер. Пойдем. Нам пора.
Мэт собрался перейти улицу, но остановился: на светофоре зажегся красный цвет.
А Жильбер уже шагал через улицу.
— Стой! — вскрикнул Мэт и бросился за рыцарем. Он успел схватить Жильбера за плечо и потянуть назад, но это было все равно что попытаться остановить рукой набиравший скорость пароход. Жильбер замедлил шаг и обернулся.
— Что тревожит тебя, сэр?..
Прямо на них, сверкая фарами, мчался автомобиль. Жильбер застыл — Мэт налетел на него. Рыцарь сделал два шага назад — автомобиль пронесся мимо, едва не задев колесам ноги рыцаря. Машина с ревом умчалась прочь, но за ней последовали другие. Они мчались мимо, а Жильбер провожал их глазами. Лицо его стало землистого цвета.
— Что это за чудовища? — прошептал он.
— Внутри там люди — хочешь верь, хочешь нет, — ответил Мэт. — Загляни внутрь и увидишь, что внутри — мужчина или женщина.
— Колдовство!
— Нет. Это у нас тут такие кареты.
— Но кто же тащит их? Где лошади?
— Лошади? А они там... под каретами, внизу. — Мэту не хотелось объяснять рыцарю принцип действия двигателя внутреннего сгорания. — Они очень маленькие, но их там много.
Ответ Мэта оказался не самым мудрым. Они перешли дорогу, но всякий раз, стоило им пройти мимо припаркованного автомобиля, Жильбер останавливался и усиленно пытался заглянуть под него, дабы увидеть там копыта лошадей.
В конце концов Мэт придумал объяснение:
— Понимаешь, когда карета останавливается, лошади подтягивают ноги. А когда они бегут, то копыт не разглядишь — слишком быстро они скачут. — Мэту было стыдно обманывать парня, но иначе на объяснение ушло бы часа дна, а потом еще часа четыре пришлось бы втолковывать Жильберу, что все это — чистая правда.
Заметив, что ждет их впереди, Мэт посоветовал рыцарю:
— Под ноги смотри!
Жильбер посмотрел под ноги, однако запротестовал:
— Но я уже вдоволь налюбовался вашими чудными мостовыми, что же мне смотреть на дорогу! — Он задрал голову. — Зачем же ты...
Голос Жильбера сорвался. Над дверью кафешки переливалась огнями неоновая вывеска. Розовая полоска неоновой трубки рисовала очертания женщины в коротенькой юбочке. Вывеска вспыхивала и гасла, и время от времени под женской фигурой появлялись слова: «Экзотические обнаженные танцовщицы».