Билл с раннего детства боготворил мать. Между нами никогда не было не только ссор, но и недоразумений. И внезапно, после семнадцати лет, – прыжок…
Уже давно прошло время, когда я говорил себе, что с нею случилось нечто, чему она не могла противостоять. Ведь она прекрасно знала, что я всегда пойму ее. Но тем не менее она не доверилась мне. Даже письма не оставила. Она покончила с собой, не считая нужным сказать мне о причине, а отсюда вытекало, что причиной был я. Разве я требовал от нее слишком многого?
Я зажег свет и закурил. Мысль о Билле угнетала меня. Если бы не этот трагический случай с Фелицией, я знал бы, как противостоять тому, что вспыхнуло между Биллом и женой Ронни. Если бы Фелиция была жива, Билл сам нашел бы выход из положения. Но сейчас все зависело от меня. А что я могу сделать? Послать Билла в Рим? Пожалуй, это самое лучшее. Но если я отправлю его туда, не потеряю ли навсегда? А может быть, все еще будет хорошо? С этими мыслями я погасил свет и наконец уснул.
ГЛАВА 4
Несколько дней мы с Биллом не звонили друг другу. Я почти успокоился. Ронни не появлялся в конторе. Он иногда только звонил, чтобы сообщить, как он безумно счастлив. Из Англии прислали три повести Базиля Лейгтона, которые мы обязались издать. Я поручил прочесть их двум моим сотрудникам; у одного из них создалось хорошее впечатление, у другого они вызвали разочарование и злость.
Я дал повести моей секретарше Магги Стейн, – в течение долгих лет совместной работы у нас сложились теплые дружеские отношения. Спустя два дня Магги вернула их.
– Я считаю это шарлатанством, – сказала она, – на которое легче всего поймать Ронни. Скажем прямо, ведь при всем своем чутье он несколько наивен.
Я тоже прочел эти книги и не знал, что делать дальше. В них был тот же недостаток, что и в пьесе. Очень трудный, наукообразный язык с проблесками здравого смысла. Я бы вообще не решился издать эти книги.
Материальное положение фирмы позволяло издать их даже в том случае, если этот тираж потом ляжет на баланс мертвым грузом. Но меня беспокоило другое: никогда еще Ронни не заходил так далеко. Ему никогда не приходило в голову жениться на дочерях своих «гениев». Мое беспокойство возросло еще больше, когда Ронни, словно ураган, ворвался в контору.
В течение двух часов он бегло просматривал все, что мы сделали в его отсутствие, затем начал разговор о Базиле Лейгтоне.
– Я уже устроил Базиля, старина: я отдал ему бесплатно апартаменты тетки Лиззи и обещал тысячу долларов ежемесячно в течение десяти лет.
Ронни, видимо, думал, что это известие меня ужаснет. Я догадался об этом по выражению его лица. На всякий случай, чтобы помешать мне возразить, он свое решение прикрыл беспорядочной болтовней.
– Ты не огорчайся. Это пойдет не за счет фирмы. Расходы я покрою из моего личного капитала. Я всю жизнь провел в поисках настоящего таланта, которому необходим меценат. Неужели я, миллионер, не могу хоть раз в жизни сделать что-то полезное? Может быть, позже я дам ему и больше. Но для начала, я считаю, тысячи ежемесячно ему хватит. Ты же понимаешь, я не хочу его слишком баловать. Между прочим, ты прочитал его повести? А как пьеса? Ты говорил с Петером и Ирис?
Я никогда не темнил с Ронни, когда дело касалось издательства. Я поделился с ним своими подозрениями, сказал также о Петере и Ирис, что хотя пьеса им и понравилась, но для их театра она не подходит. Но охладить его пыл мне не удалось. Если дело касалось «гениев», то Ронни был тверд, как скала.
– Я понимаю. Значит, пьеса слишком талантлива для театра Петера. Жаль! По правде говоря, я даже доволен. Я сам поставлю эту пьесу. У меня уже давно появилось такое желание. Ну, а если говорить о повестях…
Мы договорились. Идти поперек желаний Ронни не было смысла. Он пригласил меня на ужин.
– А теперь я иду, чтобы помахать своей волшебной палочкой! Сегодня очередь Филлис. Надо ее преобразить с ног до головы.
– Кто она, эта Филлис? – спросил я.
– О, это фантастическая женщина! – Ронни снова загорелся. – Чудесный продукт старой Англии! Старая дева! Посвятила свою жизнь служению гению! Она очень важная особа – дочь лорда. Много лет назад она влюбилась в первую повесть Базиля и переехала к нему. У нее небольшой собственный доход, так что фактически вся семья жила на ее средства. Она впечатляет, верно? У нее золотое сердце, и Базиль не может без нее работать. Он настаивал, чтобы она ехала с нами, и я был очень рад этому. Добрая, старая Филлис! Она будет хорошим экспертом при покупках.
Он вышел. В состоянии депрессии я старался во всем разобраться и, наконец, понял, чем Лейгтоны так очаровали Ронни. Он был очень богат и жил в замкнутом мирке людей, похожих на него. Лейгтоны принадлежали к другой среде и были как бы созданы для того, чтобы поощрять его щедрость. Необыкновенно красивая девушка, ее гениальный отец и к тому же еще дочь лорда – все они были готовы принять любые крохи, которые им пожертвуют. Ничего удивительного, что он захотел стать их спасителем.
Возможно, я преувеличиваю. Может быть, Лейгтоны и не были такими. Но мне не нравился этот энтузиазм Ронни, доходивший до самозабвения. Не внушала доверия и скромная улыбка Базиля Лейгтона. Я старательно гнал от себя мысли о Билле и Жанне.
В тот же вечер я пришел к Ронни на ужин. Нас было четверо: Ронни, Жанна, Анни и я.
– Базиль уже начал новую книгу, старина, а когда он работает, го никуда не выходит. Нора и Филлис тоже не придут. Филлис воодушевляет его, а Нора поит чаем.
Волшебство Ронни было налицо: Жанна была потрясающе элегантна в новом черном платье. В гарнитуре из драгоценных камней она изменилась до неузнаваемости. Сейчас у нее был вид богатой и красивой дебютантки из Лонг-Айленда. Хотя Жанна прекрасно знала, что я самый близкий приятель Ронни, она почти не обращалась ко мне.
Анни была не в духе и после ужина ушла к себе. Жанна тоже сказала, что устала. Я собрался уходить, но Ронни настоял, чтобы я остался. Поцеловав жену, он перешел со мной в библиотеку. Впервые он свободно разговаривал о Лейгтонах и я наконец узнал, как он познакомился с ними. Он жил в «Кларидже», и в один прекрасный день его навестила миссис Лейгтон.
– Никогда до этого я не встречал ее и ничего не слышал ни о ней, ни о Базиле. Она сидела в холле «Клариджа», похожая и на княгиню, и на уборщицу одновременно. Миссис Лейгтон подошла ко мне, краснея до корней волос. «Извините, – сказала она, – я знаю, что это бесцеременно. Ведь вы Рональд Шелдон, верно? Думаю, что мы можем быть полезны друг другу. Видите ли, мой муж гениален». Я был заинтригован и пригласил ее в свои апартаменты. Она оставила три повести Базиля со словами: «Если они вам понравятся, то может быть, вы приедете к нам? Живем мы скромно, но Базиль будет очень рад. Мы вас знаем как книжного издателя». Он помолчал, затем заговорил снова.