Маленькая Настя была полностью оставлена на старенькую Ларкину бабушку, которой, по большому счету, самой уже нужна была помощь. Женя с облегчением переложила обязанности добытчика младенческого пропитания на округлившиеся после родов плечи подруги, но продолжала помогать, чем могла, и не столько Ларке, которая как будто забыла абсолютно про всех, сколько старушке и маленькой девочке.
Денег, ясное дело, не хватало на всё, и Женю даже возмущало сначала, что вместо заботы о ребенке подруга воспылала горячими чувствами к своей внешности и квартире. Но когда шикарный внешний вид Ларисы Михайловны, слегка располневшей и от того казавшейся солиднее и ближе по духу молодящимся клиенткам средних лет, Женя признала правильность вложения сил и средств подругой в свой внешний вид. Он стал её визитной карточкой и уже работал на неё как самая лучшая реклама.
Когда доходы стали достаточными, чтобы не только прокормить семью, Лариса увлеклась салонами красоты. Они стали её страстью, поглощая огромные деньги. Бабушка жаловалась на это Жене по телефону, но приходилось убеждать Тамару Дмитриевну, что это не прихоть, а необходимость. Клиентки, которые шли к Ларочке, были всё больше очень солидными и состоятельными дамами, которые не могли одеваться у кого попало, и нужно было соответствовать их уровню.
Но вместе со сменой имиджа, Лариса по-другому стала относиться к противоположному полу. Бабушка то докладывала с важным видом о том, какой кавалер завёлся, и как на машине подъезжает, и как на выходные на дачу, за город приглашает, и, наверное, замуж позовёт, то вдруг замолкала, будто темы такой и не существовало вовсе. И когда это повторилось один раз, а потом и ещё, Женька, немного не понимая ситуацию, переспросила:
- Тамара Дмитриевна, а что с этим кавалером? Ну, что вы говорили на прошлой неделе?
Старушка только что красочно расписывавшая новый заказ, который сделала Лара и от которого заказчица была в совершеннейшем восторге, замолкла. Через паузу сказала, что Лариса кавалера того бросила. И говорить не хочет на эту тему.
- Ты знаешь, Женечка, она сильно переменилась. – Голос в трубке потерял бодрость и стал совсем старым и слабым, как будто Ларкина бабушка вмиг постарела лет на десять. – Всем глазки строит, всем абсолютно, а только те к ней, она им – гадость какую-нибудь. И радостная такая, как видит, что мужчина обиделся или неприятно ему. Всё этот Петя, чтоб ему спалось плохо, всё из-за него!
Подруга, похоже, компенсировала пережитую боль вот таким своеобразным способом. А может, мстила мужчинам, всем и каждому? Это сильно угнетало Тамару Дмитриевну, и она всё время приговаривала, заведя разговор на эту тему: «На чужом несчастии своего счастья не построишь!» и горестно качала головой. Наверное, всё не оставляла надежды, что внучка сможет построить свою счастливую семью.
Лариса уверенно шла в гору. Полностью отремонтировала квартиру, смогла устроить Настю в хороший детский сад, обросла клиентками, как пирс мидиями. Перед ней стала маячить перспектива быть погребенной огромным объемом работы, непосильным для одного человека.
И Лариса не преминула похвастать своими успехами, в один из тех редких разов, когда Женька пришла в гости к бабушке. Она вышла к гостье на кухню выпить чаю и рассказать, как успешна. На пару минут они погрузились в ту, уже забытую атмосферу творчества их юношеской поры, когда вот так же обсуждали за этим же старым кухонным столом с поцарапанным пластиком свои рисунки и планы на будущее. И как-то неожиданно у замечтавшейся Женьки вырвалось:
- Лариса, давай найдём тебе помещенье под ателье, сделаем внутри классный атмосферный дизайн, что-нибудь такое сказочно-волшебное… - и наткнулась на взгляд, похожий на метровую сосульку весом килограмм двадцать.
- И тебе половину доходов, да? – злоба, ненависть, презрение и ещё что-то невероятно агрессивное во взгляде. После минуты теплой ностальгии и приятной мечтательности такое было слишком сильным контрастом. А если учесть, что никогда, ни единого раза их разговоры за столько лет дружбы не касались вопросов денег, то такие слова были верхом несправедливости. Возмущение поднялось в душе мгновенно. Помня о своём мучительном переживании из-за последней несдержанности, Женька задушила порыв хлопнуть дверью, только головой покачала, как будто не верила себе. Лишь постаралась говорить покороче: