И её полной семье, наверное, завидовала. Ведь у самой Ларки родители разбежались, когда той едва исполнилось одиннадцать, оставив её на бабку, уже тогда немолодую, и едва ли поздравляли дочь хотя бы с новым годом. Женя вспомнила, как она бывала у неё в гостях! Да, пройдет вдоль застекленных полок, все фотки, все Женькины поделки рассмотрит, обязательно хоть один фотоальбом возьмет в руки, полистает. У неё же ничего этого не было! А как, наверное, хотелось!
Потому, вероятно, Ларисе и мечталось стать знаменитой хоть моделью, хоть модельером, хоть вообще какой-нибудь величиной. Наверное, хотелось, чтобы родители опомнились и поняли, какая у них замечательная дочь, как много они потеряли. А ещё хотелось ей, наверное, нос ей, Жене, утереть. Вот, мол, хоть родителям не пригодилась, зато другие оценили и востребовали, не хуже, чем тебя, подружка.
В этом новом свете становилось понятным внезапно возникшее, какое-то прямо маниакальное желание Ларисы получить высшее образование. Причём не где-нибудь, а в самом престижном вузе, готовящем модельеров, – Институте индустрии моды. Подруга не считалась ни с загрузкой, ни с тратами. Часто ей приходилось платить за контрольные и курсовые кому-то, потому что сама она не успевала. И Жене смысл такой учёбы был совершенно непонятен. До сегодняшнего дня.
Скорее всего это была зависть получаемому Женькой высшему образованию. Видимо, Ларка не могла забыть, что ей пришлось идти после девятого в техникум, чтобы стипендией поддержать их с бабкой хлипкие финансы. И этот техникум, наверное, сильно занижал самооценку девчонке, у которой подруга учится в институте. Какая печаль! Какая грусть! Какое разочарование…
- У меня никого нет, кроме Настьки, бабки и… тебя, - Лариса снова опустила глаза в пол. – Давай останемся подругами.
Ай да Лариса! Ай да лиса! Не нужен ведь ей никто, нет у неё потребности в близких. Тотальная зависть, с юных лет пока прикрытая детской наивностью, непосредственностью, жаждой жизни, была если не компенсирована, то хотя бы надежно отгорожена от других чувств. А теперь, когда этот придурок Петя сгрёб, смял и отшвырнул эту тонкую завесу, и наружу вышла не просто та настоящая Лариса, но ещё и более закаленная, выхолощенная, жесткая из-за пережитого разочарования. И теперь, когда Жене многое стало понятно о неприятной сути бывшей подруги, какие могут получиться дружеские отношения?
Долго не спускала Женя глаз с собеседницы, а та упорно пялилась в угол. Внутри накипала обида, злость, желание отомстить или хотя бы проучить. Хотелось наговорить гадостей, чтобы той стало больно, противно и гадко. Ещё хотелось вцепиться в эти скромно схваченные в хвостик волосы, в это лицо, подчеркнуто не накрашенное, поколотить эти плечи в неестественно скромном для Ларисы платьице.
Потом вспомнились глаза Настьки – большие карие глаза с глубоко спрятанной грустью и каким-то затаённым вопросом. И жалость пронзительной нотой зазвенела внутри. Ведь ею тоже может управлять зависть, а деньги – стать главной ценностью. И, наверное, откажи сейчас Женька, маленькая девочка станет глубоко несчастной взрослой копией сегодняшней Ларисы.
Ларку не переделаешь. Но маленькой Насте нужен будет кто-то, кто рядом не из долга, не из-за денег, а просто так, и это хоть немножко, хоть изредка будет отогревать её. А обиду эту Женя запомнит. Да, простить, зачем накапливать обиды? Но запомнить этот опыт и не совершать подобных ошибок. Не мстить, не злобствовать в ответ. Хоть и хочется, очень-очень хочется! Но обязательно запомнить: близкий, почти родной человек может нагадить в душу, и такого допускать нельзя.
Женя смотрела на Ларку и чуть заметно кивала головой. И вдруг всплыло, озарило просто:
- Лариса! В храм бы тебе ходить! – Ларка дернулась, подняла глаза и спросила, ощетинясь:
- Это условие, на котором ты меня простишь?
Женя устало подняла глаза к потолку и объяснила:
- Это я совет тебе даю. Как подруга подруге. По старой памяти.
Лариса ненатурально улыбнулась и встала с явным намерением столь же дружески-ненатурально обнять. Женя увернулась как бы невзначай и со словами «Кажется, в двери звонят» выскочила из комнаты.