Он развил бешенную деятельность, чтобы её найти. Заново познакомился с Ванькиной Лизой. Та по описанию светлого хвоста и джинсов опознать девчонку не смогла.
Пришлось идти другим путём – всё свободное время проводил возле крыльца педунивера, перезнакомился с половиной всех парней из числа будущих педагогов, стал своим в общаге и даже самая противная вахтёрша Ивановна не бухтела по своему обыкновению, когда Володька приходил в гости. Но блондинку с хвостом и в джинсах так и не смог найти.
- Да далась она тебе!- уже зло возмущались товарищи, когда он вместо того, что бы напиться друзьями, шёл на дискотеку или в общежитие педагогички. Володька отмалчивался, хмурясь всё сильнее. Но шёл молча и напористо к своей цели. Потребность снова увидеть девчонку и на трезвую голову, чтобы без всякого тумана и провалов в памяти поговорить с ней, и может быть доказать, что мужчины потому и мужчины, что сами за себя всё решают. А может и не доказывать, а просто посмотреть на неё хотелось, заглянуть в её глаза.
Очередной вечер в пединституте, и Володька там, как всегда. Стоит у того же подоконника и жадно вглядывается в лица, фиксируя светлые шевелюры. Девичий голос слегка отвлёк:
- Кого высматриваешь, служивый?
- Да знакомую одну… - мимолётно глянул на студентку, примостившую зад на край того же подоконника, о который опирался сам.
- Что, невесту, что ли? – голос из весёлого стал заинтересованным.
- Тебе-то что? – грубовато бросил парень, не отрывая глаз от толпы движущейся толпы студентов.
- Да ничего, - резкое охлаждение в голосе заинтересовало уже Володьку. Он повернулся, продолжая сканировать теперь уже собеседницу: волосы светлые, но более жёлтые, чем он помнил, узкое темное платье, сапожки. А сама отвернулась от него, то ли правда что-то увидела, то ли обиделась на грубость. Похожа? Не очень. Ну, руки сложены на груди, ну ноги перекрещены в лодыжках. Ничего удивительного – только так и можно стоять, опершись пятой точкой о край подоконника. Взгляд привлекло ухо. Вроде ухо как ухо, только в одном месте вверху, как будто отщипнул кто. Володьку прошибло потом. Вот он баран! Он же весь разговор тогда пялился на это ухо и всё думал: врождённое или поранилась в детстве? Он рванулся и стал перед ней, крепко зафиксировав руками её плечи, чтобы не сбежала.
- Как тебя зовут? – Жёстко спросил. Девушка от удивления приоткрыла рот и молчала. – Говори, ну!
Её лицо вдруг стало насмешливым.
- А ничего, что я дура? Всё равно разрешаете заговорить, товарищ командир? – Теперь сомнений не осталось, это она, сама же тот разговор и вспоминает. Володька лихорадочно метался глазами по лицу девчонки – самая обычная, ну может посветлее других будет, почти блондинка. И выглядела она не испуганной, а задетой, даже возмущенной. И парень понял, что если сейчас пережмет, то поговорить не удастся. И он, признавая своё поражение отнял руки от её плечей и поднял перед собой.
- Всё, всё, беру свои слова обратно. – И опёрся спиной о подоконник рядом. – Так всё же, как тебя зовут? Я Владимир, Володя.
Почти блондинка улыбнулась немножко криво, очевидно, насмешливо.
- Я Женя, Женька. – И стала смотреть перед собой или на толпу, но не на него. Володя, всё ещё кипящий внутри и бурлящий адренолином погони и поимки долгожданной добычи, усилием воли делал вид, что спокоен. Но мысли метались, и паузу надо было использовать не только чтобы успокоиться, но и для того, чтобы наконец сформулировать вопросы, которые он хотел ей задать. Только то ли кровь бурлила слишком сильно, то ли вопросы его были не конкретные, но он не мог облечь в слова все те подозрения, возмущения и обвинения, которые роились все эти недели и месяцы в его голове.
Женька взглянула на него искоса раз, другой, а затем уже нескрываясь насмешливо кривила губы и хмыкала.
- А скажи мне, пожалуйста, ты нас прокляла или сглазила? Ты не ведьма часом?
Женька развернулась к нему, и даже лицо её приблизилось так, что заняло всё поле его зрения.
- Что? – Глаза её расширились от удивления, возмущения и гнева. – Это вы в своей военке что-то про ведьм изучаете?