28
Утрата Театра стала для меня настоящей трагедией. Ничего хуже в моей жизни не было, чем прощание с ним. К концу июня его начали громить. Чужие люди выламывали, отдирали, снимали все, что снималось, и выносили в неизвестном направлении. Интерьеры-то старинные, многое с момента открытия Большого театра в 1856 году находилось на своих местах. Что-то просто выбрасывалось на помойку.
Часть исчезнувших из ГАБТа вещей по сей день выставляются на продажу в Интернете: то бронзовые канделябры, то шпингалеты, то ручки от входных дверей в ложах; по метрам продают, разрезанные на куски, уникальные занавесы ГАБТа…
Прощаться с Театром я пришел накануне его окончательного закрытия. Помню, как я ходил по обезлюдевшему, уже ободранному зданию, гладил выгнутые с золотыми орнаментами выступы лож, трогал, чтобы запомнить на ощупь, шелковую обивку штофа на стенах и бархат кресел, целовал расшитую гербами и колосьями, парчу роскошного занавеса, гладил его, последний раз вдыхал запахи Великой сцены. Сердце мое разрывалось. На моих глазах убивали Театр, словно живого человека.
Я собрал вещи, вышел и больше никогда, пока его, а вернее то, что возвели на месте прежнего Большого театра, не открыли, в ту сторону головы не повернул. У меня просто вырвали кусок сердца.
29
В апреле 2005 года в Большой театр приезжал В. В. Путин, зашел к нам с Захаровой прямо в зал, на репетицию. Мы поговорили по поводу реконструкции. Владимир Владимирович задавал вопросы, потом от нас прошел на совещание, которое проходило тут же, в Бетховенском зале ГАБТа. Сюжет о приезде Президента, естественно, тут же показали по всем каналам ТВ. Там был момент, когда Путин попросил показать смету на работы в Большом театре. Увидев ее, возмутился. Но уже в вечерних выпусках это было вырезано! Кто-то решился отредактировать речь главы государства. Как говорится, сместил акценты…
В этой смете не только цифры оказались далеки от реальности. На самом деле, ничего не было готово к этой «реконструкции». Просто у тех, кто собирался ее делать, горели руки от близости получения огромных денег, а то, что уничтожался символ мировой культуры, им было все равно.
Вот закономерность: ни во время революции 1917 года, ни во время Великой Отечественной войны, когда в ГАБТ попала немецкая бомба, Театр не был уничтожен. Он выстоял. А у нас на глазах его убили, причем сделали это открыто и цинично, как говорится, без шума и пыли.
Скажу честно, я очень боролся за Большой театр. Когда поговорил с архитектором и увидел план его реконструкции, мне дурно стало. Человек вообще ничего не понимал в этом деле. НИЧЕГО! Я бил во все колокола, давал интервью, выступал на телевидении, но меня никто не хотел слушать. Многие СМИ получили указ сверху блокировать любые материалы, связанные с реконструкцией ГАБТа.
Мне же на высказывания по поводу «реконструкции» указывали, что у меня невыносимо плохой характер, что люди хотят сделать как лучше, а я нарочно мешаю осуществить эту мечту.
Я буквально кричал: «Послушайте! Посмотрите на план – это же уничтожение Театра! От настоящего Большого театра останутся только портик с колоннами, квадрига Аполлона и плафон зрительного зала, все остальное – безграмотный новодел. Здесь не будет ни нормальных репетиционных залов, ни гримерных, ни помещений за кулисами. Архитектор ничего не понимает в театральной архитектуре! Зачем вы ему даете делать это?!»
Меня не только не хотели услышать чужие, меня никто из Большого театра открыто не поддержал! Ни один действующий народный-разнородный артист! Хотя, я уверен, едва ли не все, кто работал в ГАБТе, думали так же, как и я, но они боялись. Боялись сказать правду, боялись лишиться работы или должности, считая, что их заявления ничего не могут изменить. Я оказался один на этой амбразуре.
Хотя нет. Был человек, единственный из когорты Великих артистов ГАБТа, кто открыто выступил в защиту Большого театра – Г. П. Вишневская. Об этом я еще расскажу.
30
Когда я начал активно выступать против плана «реставрации» Большого театра, со всех сторон посыпались обвинения, мол, что этот артист вообще понимает в архитектуре ГАБТа?! А я не только много что знал, я ее специально изучал, интересовался. С детства помешанный на балете, я собрал внушительную библиотеку. Почетное место в ней занимали книги и альбомы, связанные с Большим театром, с историей его строительства, особенностями и деталями интерьеров, устройством зрительной части и части рабочей и пр. В общем, я имел на руках подробную «биографию» ГАБТа с огромным количеством иллюстраций: старинных гравюр, литографий, фотографий.