После того как я станцевал Карабос, состоялся второй «крестовый поход» энтузиастов-педагогов к руководству, чтобы мне запретили давать класс. Тут я достал свои две Госпремии и опять пошел проторенной дорожкой в директорский кабинет Иксанова: «Оформите меня, пожалуйста, на полставки педагогом, чтобы разговоров не было!» За это я стал получать 6000 рублей в месяц.
10
В перерыве между двумя курсами реабилитации в Капбретоне, находясь в Москве, я по вечерам при первой же возможности ходил в театры. Как-то на мюзикле «Двенадцать стульев» ко мне подошла продюсер Катерина Гечмен-Вальдек с какой-то девушкой. Сказала, что передо мной будущая Джульетта и что вслед за «Нотр-Дамом» она собирается ставить «Ромео и Джульетту» Ж. Пресгурвика. А я на зарубежных гастролях 2001 года купил DVD с этим потрясающим французским мюзиклом: «Как жаль, что не пою, а то бы пришел к вам на кастинг». Мы рассмеялись, но вскоре Катя позвонила и сказала, что приглашает меня участвовать в «Ромео и Джульетте» в роли Судьбы.
«Но в оригинале эту роль играет женщина!» – удивился я и услышал в ответ: «У Судьбы нет пола!» Катя сказала, что французы, узнав обо мне, с радостью перекроили под Цискаридзе эту партию.
А мне еще нельзя было ни прыгать, ни вращаться, потому я, находясь на сцене почти весь спектакль, как бы сопровождал пластически развитие сюжета.
Мою премьеру в «Ромео и Джульетте» назначили на октябрь. Мы с Катей поехали в Италию, где в замке ХIV века, принадлежащем потомкам герцогов Висконти, рядом с Миланом, два дня снимался клип к мюзиклу. Его владельцы принимали нас очень тепло, оказалось, они видели меня в La Scala.
Вернувшись в Москву, весь август, изо дня в день, я ездил на велосипеде, подаренном мне Катей, качал ноги, и каждый день ходил в театр заниматься. В сентябре предстояло станцевать Дезире в «Спящей красавице». В это никто не верил, меня «списали».
На велосипеде от своего дома на 2-й Фрунзенской улице я доезжал до Новых Черемушек, где жил Пестов, гонял в магазин, покупая ему продукты. Пётр Антонович руками всплескивал: «Господи, Коля, как такое возможно!» Он за меня очень переживал, но виду не показывал. Мы с ним много тогда смеялись.
Как-то раз я поставил себе цель – въехать на Метромост на Воробьевых горах ни разу не остановившись, и загадал: если сделаю это – затанцую. Сказать, что это очень тяжело, – ничего не сказать. Мало того что в гору подниматься, рядом несется поток машин. Но я исполнил то, что загадал. В день ездил часов по пять в Нескучном саду, в Лужниках, на Патриарших прудах. Крутил педали до тех пор, пока нога не отказывалась двигаться.
Однажды нарезал круги вокруг Новодевичьего монастыря, когда туда патриарх приехал, его телевидение снимало. Я случайно попал в поле зрения камер. Вечером меня, рассекающего на велосипеде, по всем каналам показали.
В то время в моей квартире появилась кошка по имени Тяпа. Она сразу себя повела как полноправная хозяйка, разрешив мне проживать с ней рядом в пределах одной жилплощади.
11
Как-то пришел я в гости к Спиваковым, предупредил, что заскочу ненадолго. «Куда собрался? Посиди!» – сказал Володя. «У меня в тренажерном зале время качалки, не могу пропустить». – «А что, у вас в театре нет тренажеров?» – «Нет у нас ничего!» И… Спиваков с супругой подарили мне тренажер. Его привезли в Большой театр, я лет пять на нем занимался, потом отдал его ребятам из кордебалета. До недавнего времени это был единственный тренажер на весь ГАБТ.
Начался 229-й сезон Большого театра, у меня 13-й. Поняв, что «Спящую красавицу» в середине сентябре не осилить, я стал готовиться к «Пиковой даме». Сомнений по этому поводу у меня не было, зато они были у всех остальных. Как-то бегу по лестнице в буфет, слышу разговор в курилке «лучших людей на районе», включая Гуданова.
Когда Гуданов пришел в театр, он был на год меня младше, я к нему хорошо относился, способный парень. Но очень скоро Дима, возомнив себя звездой, заявил мне в лицо, что я занимаю его место! Когда я сломался, в театре ему отдали партию Германна в «Пиковой даме». Приехали ассистенты Пети, но сам Ролан никогда с Гудановым не только не репетировал, но даже в спектакле его не захотел увидеть. Дима не был ему интересен.
Так вот, про разговор в курилке. Слышу, Гуданов говорит тоном капризной звезды: «Да не может он, он не будет никогда танцевать, я буду за него сейчас все спектакли танцевать!» Стоя на лестнице, я про себя подумал: «Ты? За меня? Только вперед ногами!» У меня в горле комок встал.