Я урвал у судьбы
Трофейную жену.
У римских собак
Жила она в плену.
И нежность, и война
В не переплетена.
Узоры пестрят
От головы до пят*.
Я прислонилась к стене плечом, слушая, как на сцене выступали два барда. Они играли в нашем трактире уж не первый раз, и каждый раз их принимали на ура. И я была в их числе. Простые слова и столь же простая музыка задевала внутри какие-то первобытные нотки. Хотелось и подпевать, и танцевать или хотя бы притаптывать ногой в такт. Увы, на работе сильно не растанцуешься!
Ох, на ложе любви
Ласкает до крови.
Как будто идут
Жестокие бои.
Послушна как струна,
Мне ночью не до сна,
А утром с копьем
Гоняет кабана.
— Элла! Столик у окна! — Окликнула меня сквозь музыку хозяйка трактира. Нава была будто героиней той самой песни. Фракийка с пышной каштановой косой, она с ног до головы была испещрена чернильными знаками. Руны виднелись на загорелых лодыжках, сильных руках в рубахе с закатанными рукавами и даже под подбородком, частично заходя на лицо. Когда я в первый раз увидела женщин в местном крае, полностью украшенных на такой лад, то была в ужасе, разве можно так портить свою кожу! В центре королевства, даже у нас на границах чистая кожа считалась признаком красоты. Как же я удивилась, что во Фракии все было по-иному.
Чуть позже Нава объяснила мне, что местные традиции предполагали украшения себя чернильными знаками. Она указывала на свои и объясняла:
— Это имя моего рода. Это род моего мужа. Это имена моих детей. Это мой дух-охранник. Это заклинание защиты…
Знаки цеплялись друг за друга, переплетались, стелились узором по коже с бронзовым оттенком. Это было и украшение, и защита, и история сильной, смелой женщины, которая прожила долгую жизнь, теряла дом, мужей, детей и родину, и все равно крепко стояла на своих ногах.
Что ж, послушай, малец,
Я дожил до седин,
Но чувства мои
Не превратились в дым.
Когда пойдешь ко дну
У старости в плену
Урви у судьбы
Фракийскую жену.
С моего побега прошло почти три месяца. Три месяца одиночества и тоски, которые я всячески отгоняла от себя ежедневной изнурительной работой, но они все равно возвращались ко мне словно верные псы к хозяйке.
Скрыться из города мне помог судья. Я, сделав ставку на то, что тот тоже наверняка подкуплен Данаем, пригрозила именем бастарда, и тот обеспечил меня всем необходимым. Но понимая, что Данай или, скорее, его подручные, будут искать меня, я свернула с намеченного пути. Путешествие было долгим, я помню его как самые серые и тоскливые дни в моей жизни. Они были наполнены болью от разбитого сердца и постоянным страхом, что меня найдут. Несмотря на то, что сережку Белла, по которой меня можно было отследить, также как и подарок Даная — кольцо с печатью, я оставила в доме, все равно было страшно, что Нокс с его невероятными способностями вот-вот шагнет из тени и силком оттащит меня к дракону.
Так я добралась до Фракии. Области, захваченной столетие назад королями Августами. Казалось бы, фракийцы давно были частью королевства, но память народа была жива. Они были гордыми, свободолюбивыми и немного дикими. Мне это сразу понравилось. Я устроилась к Наве в трактир — мыть полы, да подавать еду. Благо, с этим я справлялась хорошо. Нава поняла все с первого взгляда.
— Жених обидел?
Я не стала вдаваться в подробности и просто кивнула.
С тех пор минуло уже два с лишним месяца. Я жила там же в маленьком сарайчике у трактира. В свой выходной часто гуляла по деревне и в местном лесу. Здесь весна наступила как-то стремительно. Только вчера я куталась в плащ, а сегодня уже солнце припекало. За два с половиной месяца холодная весна здесь превратилась в душное лето.
Вот и на следующий день после выступления бардов Нава отпустила меня погулять.
— Чтобы к вечеру была, опять петь будут. — Напутствовала она меня. Это значило, что вечером опять соберется толпа народа проезжих и с соседних деревень, чтобы послушать бардов. Будет много работы. Это хорошо. Когда много работы, некогда думать.
Деревня была расположена у горной гряды, и небольшие дома с каменными крышами, поросшими мхом, теснились друг к другу у самого подножия скалы. С одной стороны дорога на тракт, с другой — горный водопад и мельница. Через речку был перекинуть старый каменный мост, такой же зеленый от мха как и крыши домов. Старики говорили, что мост появился раньше, чем сама деревня, и не сегодня завтра обрушится прямо в реку. Нава говорила, что так говорят уже много поколений, однако мост стоит себе целехонький.
Но больше всего мне нравилась роща с заросшей каменной тропинкой, которая вела к заброшенному храму. По ощущениям ему было лет двести, не меньше. Из грубого обтесанного камня он местами обрушился, на крыше его и каменных ступенях пророс кустарник и деревья.
Мне нравилось здесь бывать. Тихо, спокойно и в сени храма можно было спрятаться от жары. Но, конечно, не только поэтому. Еще внутри по-прежнему сохранилась статуя богине, которой поклонялись предки. Наверняка одна из тех мертвых богов, которых любят поминать к месту и нет.
Говорят, их были десятки. Почти сотни. Великих и малых богов, что следили за нашей бренной землей. Им приносили жертвы, читали молитвы, поминали на больших праздниках. Теперь от них остались лишь разрушенные храмы и почти истершаяся память стариков.
Не знаю, как звали богиню, что поклонялись здесь, я не нашла ни одной записи на стенах или упоминания ее имени. Но зато она стояла на своем высоком постаменте, почти упираясь в высокий потолок, почти нетронутая временем. Умелый художник изобразил богиню весьма живо. Она будто шла вперед в своих летящих одеждах и вот-вот должна была сойти с постамента. По плечам струились длинные волнистые волосы, за спиной расправлены крылья, будто у неведомой птицы. В правой руке ее было нечто, что уже не сохранилось, в левой сосуд. Позади ее головы был солнечный диск с лучами. Я даже смогла разглядеть остатки золотой краски на них.
Мне нравилось рассматривать ее, гадать, кем же она была. Кем вообще были эти боги и почему они покинули нас, как говорят многие. Был ли это гнев родителей на своих детей? Или гнев детей на игрушки, которые поломались, перестали приносить радость?
— Кем же ты была? — Тихо произнесла я и сегодня вглядываясь в красивое лицо. Не женское даже, а будто бы девичье. Молодой девушки, уже не ребенка, но еще не женщины. Со вздохом развернулась и хотела двинуться по привычке в обход по храму, как позади меня раздался голос.
Меня нашли, — гулко забилось сердце, пока я думала, что теперь делать.
*
*Здесь и далее текст песни группы ЛЁДЪ — Фракийка
Глава 40
— Это богиня утренней зари. — Я резко обернулась, чтобы увидеть, как с пьедестала на котором стояла богиня, сходит Аврора. Босая, в летящих одеждах… — Она приносила богам и людям свет, поэтому в правой ее руке факел, а в левой сосуд росы. А за головой восходящее солнце.
— Откуда ты здесь? — Я нахмурилась. Наряд Авроры был странным и напоминал мне что-то. Я никак не могла понять что. Впрочем, сейчас это было неважно. Аврора нашла меня, а значит и Данай нашел.
Видимо на моем лице было все ясно написано, потому что девушка рассмеялась, спускаясь со ступеней перед богиней.