– Но … но как ты мог?, – прохрипел брат.
– Из-за тебя, – взгляд Макклаймена пронзил его, – из-за тебя. Они угрожали … угрожали убить тебя, а я … я боялся, что … что .., – он замолчал, кусая губы. Чарльз резко вскочил и, бросившись вперед, крепко его обнял.
– Тупица ты, – просипел он, стиснув его плечи, – тупица …
– Знаю, – кивнул тот, шмыгнув носом, – я просто боялся … я … я не думал, что …
– Не важно, – брат прервал его, покачав головой, – все, забыли. Главное, это в прошлом, ясно?
– В прошлом, – энергично кивнул Айзек, – я послал того демона, пригроздив его серебряным кубком, – его слова были прерваны очередным скрежетом каменной змеи.
– Неплохо .., – протянул старший, отстраняясь, – ладно. Теперь, видимо, я .., – он поднял глаза и встретился взглядом с Брайаном, – я должен признаться, – его голос был тверд, – когда я … начал оказывать знаки внимания и когда стал пытаться стать для Лекс чем-то большим, чем просто друг, я делал это не из-за того, что что-то чувствовал подобное к ней, – он помолчал мгновение, – я ревновал. Я завидовал. Тебе, – он посмотрел на брюнета, – всю жизнь. Завидовал тебе, твоему характеру, твоей силе, твоей жизни, твоему влиянию на людей. Тебе всегда доставалось все самое лучшее, и когда в тебя втрескалась очередная шикарная девушка, которых было сотни и которых ты ни во что не ставил, я просто не выдержал, я понял, что должен что-то предпринять, я хотел тоже получить частицу твоей жизни. Я выворачивался наизнанку, защищая ее от тебя, помогая, ободряя, когда надо. Так было долгое время, пока моя роль не стала правдой, и я искренне не влюбился в Алексис Маллейн, – его взгляд был прикован к побледневшей девушке, – я знаю, что все это начиналось с притворства, но сейчас я готов жизнь отдать за то, чтобы ты жила. А ты, Брайан … я перестал ревновать. Если честно, я представил, каково это, быть в твоей шкуре, и понял, что не хочу себе такой жизни, – он слабо усмехнулся, – не в обиду, приятель.
– Да какие тут обиды, – хмыкнул тот, закатив глаза, – словно я не знаю, что моя жизнь — дерьмо без сахара, – все поморщились, когда каменное животное скользнуло дальше по кругу, сделав половину круга.
– Акхм, – протянул Алан, проведя рукой по губам, – видимо, я теперь … Хорошо. Возможно, это и не секрет, но, видит бог, мне больше нечего скрывать. Это все, что скрыто от всех вас. Почти от всех, – добавил он немного тише, – я поцеловал Лекс, тогда, когда мы отдыхали, еще до экзаменов.
– Что?!, – Айзек закашлялся, выпучив глаза, – ты что сделал?!
– Серьезно!?, – Чак вскинул брови, – ты …
– Мне обязательно это повторять?, – закатил глаза блондин, сложив руки на груди, – я стараюсь быть серьезным, а вы …
– А мы .., – начал было Брайан и замолк, прислушиваясь к очередному грохоту механизма, – а мы снимаем напряжение, – закончил он.
Стало тихо. Осталось всего две шестые, две человека, которые еще не приоткрыли завесу на свои тайны, упорно пряча их в себе, поджав губы и глядя в пол.
– Лекс?, – подала голос Линдси, – твоя очередь.
– Да знаю я, – огрызнулась та, сверкнув глазами, – знаю … Черт, – она обхватила себя руками и поежилась, – хорошо … Я украла твой медальон, Адамс, – громко и отчетливо произнесла она. Несмотря на то, что змея вновь заскрежетала по камню, воцарилась гробовая тишина, в которую не проникали никакие посторонние звуки.
– Ты что?.., – резко севшим голосом переспросил брюнет, приподнимаясь, – что ты сделала?
– Что слышал, – ощетинилась она, тряхнув волосами, – ко мне пришел демон, потребовал твой медальон, я соблазнила тебя и стащила его.
– Ты. Отдала. Мой. Медальон. Демону?, – медленно, отдельными словами произнес Адамс, став какого-то серого цвета, – ты вообще понимаешь, что натворила?..
– Понимаю!, – прорычала она, вскакивая на ноги, – понимаю, черт возьми! Но раз я так сделала — значит, у меня не было выбора! И засунь свое недовольство в свою напыщенную задницу, Брайан Адамс!
– Выбор есть всегда, – четко прошипел он, сжав кулаки, – ладно, – он шумно выдохнул, – об этом потом, успеется, – он осмотрел всех троих, которые с каким-то напряжением уставились на него, – что? Вам неймется узнать мою тайну? Точнее, одну из миллиона? И какую бы вам рассказать, чтобы удовлетворить ваше любопытство?, – каждое его слово источало столько яда, что все невольно поморщились, – хорошо. Как насчет того, что я проклят? Что на мне метка смерти? Что я не доживу до двадцати пяти? Что я должен был уже умереть двенадцать раз? Что я завеса между двумя мирами? Что я не чист? Что я вру вам ежедневно? Что общение со мной опаснее, чем дружба с самим Дьяволом? Этого вам достаточно?, – прохрипел он одновременно со скрипом открывающейся двери, – довольны? Удовлетворены достаточно? Тогда пошли, мне надоело тут торчать и слушать ваши сопливые признания, – процедил он и вошел во тьму пещеры.
***
– Перерыв, – тихий голос Брайна заставил всех вздрогнуть. Последние … а, собственно, сколько времени они шли по темной пещере? Они уже давно потеряли счет времени, теряясь в пространстве, не знаю, где вверх, а где низ, и какая сейчас часть суток. Единственным источником света был слабеющий с каждым часом фонарик, который оказался привязанным к телефону Айзека, да трещины в далеком своде, пропускающие жалкие клочки света.
– Выбора нет, – пропыхтел Чак, опустившись на корточки и касаясь пола, – мокро, холодно, мерзко. Еще нужны наречия, чтобы описать, насколько я в восторге?
– Ты не один, – закатила глаза Линдси, обхватив себя руками. Уже давно Айзек отдал ей свою куртку и теперь щеголял в одной футболке, упорно убеждая ее, что зубы у него стучат из-за переизбытка адреналина. В голове девушки творилось что-то невероятное: буквально за пару часов ее мир перевернулся с ног на голову, все ее кошмары ожили, превратившись в реальность, друзья оказались сверхлюдьми, правда всплыла, как пух на воде, а на душе стало еще хуже. Она и так словно выпадала из их компании, как ненужный кусочек паззла, не присоединяющийся ни с какого угла.
Неожиданно она заметила, как тень подруги колыхнулась в сторону, и брюнетка отделилась от всех, сев на грязный песок около жалкого подобия пруда. Встретившись взглядом с братом, блондинка поджала губы и последовала за Лекс, кое-как устроившись на неустойчивом камне около нее.
– Эй, ты как?, – она сжала ее плечо, ожидая, что та плачет, однако все, что она заметила в тусклом свете — это поджатые губы и холодный взор.
– Вы здесь из-за меня, – прошептала она, зачерпнув рукой воды и приложив ее ко лбу, – если бы я не повела себя, как истеричка, то ничего бы не было.
– Ли...
– А что, скажешь не так?, – огрызнулась она, резко повернувшись к ней, – это за мной вы сюда побежали. Меня ринулись спасать. Ничего этого бы не было, вы бы были в безопасности, в нормальном мире.
– Это из-за него, да?, – тихо спросила Линдси, опустившись перед подругой на колени, стараясь поймать ее взгляд, – из-за Брайана?
– А причем тут он?, – ощетинилась та, прикусив нижнюю губу.
– Может, я и блондинка, но я не идиотка, и я все вижу. Вижу то, что происходит между вами, и … и теперь, зная правду, даже могу лучше осознать ваши проблемы. Он старается тебя защитить, оградить, а ты …
– А я посылаю его. Раз за разом. И буду делать это до тех пор, пока что-то не упадет мне на голову, выбивая его из моей памяти, – глухим эхом отозвалась девушка, сглотнув.
– Но почему? У вас … у вас же может все быть хорошо, Лекс. Ваши чувства, химия …
– Я схожу с ума, – перебила ее Маллейн, подняв сумасшедшие, блестящие глаза, – просто схожу с ума. Мне не хватает воздуха, я теряюсь в пространстве, плохо сплю. И все из-за него. Вот, я столько раз слышала фразу: «Брайан — единственный то», «Брайан — единственный это». И ведь на самом деле: в какой-то момент я поняла, что он всегда был этим самым единственным, даже когда я целовала Алана или планировала будущее с Чаком. Всех остальных я просто использовала, чтобы подобраться ближе к нему, чтобы разозлить, обратить на себя внимание, заставить ревновать, больше ни для чего они не были нужны. И это ужасно. Гнусно. Использовать друзей для таких целей …
– Ты влюблена, детка, – блондинка обняла ее за плечи, – а все влюбленные немного с прибамбахом.
– Видимо, в моем случаи прибамбах значит полнейшее сумасшествие.